Хватаю воздух и, чуть ли не заикаясь, рассказываю ей обо всем, что мне сегодня сказали. Про договор, про угрозы, про то, что кто-то, назвавшись мной, решил их шантажировать.
Марина сидит все это время молча и неподвижно. Смотрит на меня, поджав губы, и ее плечи с каждым новым словом напрягаются все сильнее.
— Ты правильно сделала, что не стала ничего подписывать. После всего эти гады просто не имеют права диктовать тебе условия. Слышишь?
Маринка вскакивает с табурета и обнимает меня со спины, немного навалившись на меня своим весом.
— Может, в полицию пойти? Они же угрожали…
— Кто это может подтвердить? — спрашиваю не своим голосом. — Я хочу проконсультироваться с юристом. Найду хорошего, и он точно скажет, что мы можем сделать в такой ситуации.
— Да, ты права. У них деньги, связи, адвокаты. Полиция нам не поможет. Каришь, ты главное помни, — крепко обнимает меня за плечи, — у тебя есть мы, и мы все на твоей стороне. Слышишь? Мы не позволим им тебя тронуть. Ни тебя, ни Илюшу!
— Спасибо, — шепчу на выдохе. — У тебя завтра выходной, ты посидишь с Илюшей? Я сбегаю на собеседование, а потом поеду к юристу. Ладно?
— Конечно.
— Только не говори маме про Астахова, про то, что Виктор приезжал. Она будет волноваться.
— Карин, — Маринка закатывает глаза, — это даже не обсуждается.
— У нас с Вадькой в копилке приличная сумма, ну, та, что на первоначальный взнос. Мы тебе поможем. На хорошего юриста должно хватить, если все до суда дойдет.
— Он не допустит суда, я думаю. Ему не нужен скандал и все эти разбирательства. Да и не могу я брать у вас деньги…
— Ты моя сестра. Это не обсуждается, — грозно отрезает Марина. — Ерунду не городи. Кто поможет, если не семья?
— Спасибо, — шепчу сквозь слезы, чувствуя облегчение.
Потому что, когда у тебя есть такая семья, все трудности кажутся не такими уж и страшными.
Так я думаю ровно до того момента, пока Дима не звонит мне лично. Это происходит вечером, едва я успеваю уложить ребенка.
6
Я знаю, что это он. Откуда? Понятия не имею. Просто интуиция.
Оглядываюсь на спящего сына и подношу телефон к уху.
— Алло, — произношу тихо, выходя на балкон и прикрывая за собой дверь.
Первые секунды я слушаю тишину. Она такая густая, что ее почти физически можно потрогать. Его молчание нервирует. Очень.
Но я ошибаюсь.
По-настоящему меня нервирует его голос.
Низкий, пугающий. Из прошлого.
Дима, как и тогда, звучит спокойно, почти лениво, но в каждом звуке, который он произносит, сквозит смертельная уверенность.
— Ты хотела увидеть меня лично, Карина? — спрашивает вкрадчиво, и я чувствую, как по коже бегут мурашки.
Я сглупила. Сильно. На что вообще рассчитывала? Что Журавлев не передаст ему мои слова? Что Дима с его-то эго их проигнорирует? Смешно!
Ежусь и, глотнув воздуха, отвечаю с нервным смешком:
— Судя по тому, что ты звонишь, лично мы не увидимся?
Сама провоцирую, но ничего не могу с собой поделать. Я так зла на всю эту ситуацию и на него.
Мне казалось эти два года, что я забыла. Что отпустила.
Мне казалось, что я на него больше не злюсь, что он для меня просто эпизод, недостойный внимания. А сейчас все перевернулось на сто восемьдесят градусов. Он снова появился в моей жизни, но теперь еще и с обвинениями. С претензиями. С желанием контролировать нашу с Илюшей жизнь.
Он пришел с верой, что он , чертов хозяин жизни. Что я, просто пыль под его ногами и не буду сопротивляться.
Да, два года назад я не сопротивлялась и не боролась. Я просто смирилась с тем, что мы ему не нужны. И для него сейчас было бы лучше, чтобы все так и оставалось. Потому что теперь я не буду молчать. Не буду следовать его указаниям!
Теперь мы будем на равных, несмотря на то, что он этого и не признает.
— Журавлев сообщил, что ты отказалась от нашего предложения. Мне это не нравится, Карина. Очень и очень не нравится.
Стискиваю телефон так, что пальцы немеют, и прикрываю глаза.
«А тебе и не должно нравиться», — вертится на языке, но озвучить пока не хватает сил.
Черт, я не думала, что мне будет так трудно с ним разговаривать. И это только по телефону…
Я была молодой, глупой. Комнатным цветком, у которого в жизни никогда не было проблем. Дима с первого взгляда мне понравился. Показался хорошим, хоть и до безумия серьезным. Важным таким…
Даже сейчас вспоминаю это с улыбкой. Потому что до сих пор помню то волшебное состояние влюбленности. И потому что, несмотря на всю боль, после этих отношений у меня появился Илья!
— То, что ты скрыла от меня сына, мы обсудим позже, конечно. Пойми, ты уже совершила ошибку, Карина. В прошлом. А сейчас только усугубляешь ситуацию.
— Единственная моя ошибка — это ты! — шиплю, и в голосе слышна агрессия. — И сейчас я ни за что не позволю тебе диктовать, как мне жить. Как нам с сыном жить!
— Позволишь, — его голос внезапно теряет всю притворную мягкость и становится стальным. — Потому что альтернатива тебе не понравится. Ты думаешь, юрист тебе поможет? Не смеши, пожалуйста.
— Я…
— Они все вежливо тебе откажут, — продолжает он, абсолютно меня не слушая. — Я тебе это обещаю. Ты согласишься на все мои условия. И если хоть одна душа узнает о ребенке до того, как я решу, что с вами делать…
Во рту тут же пересыхает. Я чувствую, как почва уходит из-под ног, а картинка перед глазами размывается.
— Ты чудовище.
— Ты сама искала со мной встречи.
— Это не твой ребенок. И это не я звонила в ваш дурацкий офис. Не я! Я просто… просто хотела сказать тебе это лично!
— Возможно, я бы тебе и поверил, но теперь это не имеет значения.
— Что ты имеешь в виду?
— Я имею в виду, что твоя подпись была бы самым простым и безболезненным решением для всех нас. Особенно для тебя.