– Просто не ожидала никого встретить в двенадцать ночи, – отвечаю я и чувствую, как безбожно краснею.
– Это мой дом, так что можете ожидать моего появления в любое время, в любом месте.
Ну да… только не в комнате сына.
Прикусываю себе язык, чтобы не ляпнуть лишнего.
– Буду знать.
– Кстати, я хочу поблагодарить вас.
Нет, он не собирается запахнуть халат? Как будто так и надо.
– За что?
– Со смерти бабушки Эдик даже ни разу не улыбнулся, а сегодня он так радостно смеялся, когда вы играли с собакой.
Миллиардер говорит абсолютно серьёзно. В синих глазах нет ни намёка на издёвку или снисходительность. Он действительно благодарен, а я почему-то смущаюсь. Чувствую, как воздух между нами искрит от напряжения.
– Любите молоко перед сном? – голос Тагирова почему-то становится ещё более хриплым.
– Иногда, чтобы заснуть… Молоко с мёдом или отвар ромашки.
– Что ж, молока больше нет, но есть ромашка.
Тагиров делает шаг вперёд. Неумолимо приближается ко мне и останавливается в нескольких сантиметрах. Обнажённая грудь мужчины, едва прикрытая халатом, оказывается в опасной близости от моего лица.
Ещё шажок, и я уткнусь носом в гладкую, золотистую кожу.
Меня окутывает мужской аромат. Древесно-смолистый с какой-то ноткой, которую не разобрать, но хочется вдохнуть глубже.
– Ромашка хранится здесь.
Тагиров протягивает мне упаковку с травой. Он просто доставал для меня ромашку, а я… Меня одурманила близость миллиардера. Лиза, приди в себя.
– Спасибо, – не узнаю собственный голос. В нём появляется лёгкая хрипотца.
Забираю пачку, и пальцы Тагирова случайно касаются моих.
Внутри что-то ёкает, в животе начинает сладко тянуть.
Смотрю миллиардеру в глаза и вижу, как в синих омутах закручивается буря.
Мы в опасной близости от того, чему лучше не случаться.
И я решаю разрушить момент.
– Знаете, если вам интересно моё мнение, я думаю, что Эдуарду очень не хватает вашего внимания. Он завидует одноклассникам, когда они рассказывают, как проводили выходные с родителями.
Миллиардер молчит пару минут, сканируя меня синим взглядом.
– Я не спрашивал вашего мнения!
– Простите, – отвечаю холодно. – Просто решила, что вам следует об этом знать.
– Спокойной ночи, Лиза, – чеканит Тагиров и покидает кухню.
Я облегчённо выдыхаю. Мне лучше держаться от работодателя подальше. Как-то уж слишком много напряжения между нами…
Никакой ромашки уже не хочется. Выключаю свет в кухне и бесшумно поднимаюсь наверх.
Прохожу по коридору, к собственной спальне.
Дверь справа внезапно распахивается, в моё запястье вцепляется женская рука, и меня затаскивают в комнату.
Неожиданно!
– Яна Эдуардовна? – вопросительно смотрю на сестру хозяина дома. – Вы что-то хотели?
– Да! Хочу с тобой поговорить, – злобно шипит Райская.
– О чём?
– Не притворяйся, что не узнала меня. Здесь посторонних нет, можем поговорить откровенно. Зачем ты согласилась на эту работу, Лиза? Что тебе нужно в этом доме, дрянь?!
– Почему вы позволяете себе так со мной разговаривать?! – я выдёргиваю руку из цепких пальцев Райской.
– А как ещё разговаривать с такими, как ты? – хмыкает мой бывший врач.
– Какими «такими»?
– Охотницами за деньгами.
– Вообще-то, ваш брат вынудил меня подписать договор шантажом! Я не хотела соглашаться.
– Набивала себе цену? Браво! Приёмчик – старый как мир.
Так, понятно. Разговаривать с этой сумасшедшей бесполезно.
– Спокойной ночи.
– Куда собралась!
Райская преграждает мне дорогу. Синие глаза лихорадочно блестят, и мне становится страшновато. Кажется, доктор в самом деле нездорова. Психически или физически – не знаю, но с ней точно что-то не так.
– Мой брат знает, что ты была суррогатной матерью? Знает, что ты убила ребёнка?
.
10
Восемь лет назад
– Вы отдаёте себе отчёт в том, что говорите?
Синие глаза Яны Эдуардовны гневно сверкают. Я не выдерживаю такого напора, отвожу глаза в сторону.
– Люди рассчитывают на вас! Это чудесная семейная пара, которая много лет мечтала о детях, и вот, наконец, всё получилось, а вы решили отказаться?!
Малыш изнутри начинает беспокойно пинать меня ножкой.
Кладу ладонь на живот и успокаивающе поглаживаю по нему.
Тише-тише, маленький. Я никому тебя не отдам.
– Передайте им мои глубочайшие извинения, но я не могу отдать ребёнка. Я читала в интернете, закон на стороне суррогатной мамы. Простите ещё раз.
На глаза наворачиваются слёзы. Мне искренне жаль людей, которые на меня рассчитывали, но мою решимость ничем не сломить.
– Если хотите, я лично перед ними извинюсь…
– Нет! – Райская резко вскидывает ладонь. – Если уж пара изначально пожелала остаться анонимной, то теперь им тем более не захочется с вами знакомиться. Это очень известные люди, подобные скандалы им ни к чему.
– Я понимаю…
– Могу я узнать, почему вы передумали?
– У меня проснулись материнские чувства, – честно отвечаю я.
Всё началось с мамы. Я долго не рассказывала ей о своей авантюре. Только когда накопила внушительную сумму, которая бы позволила начать лечение в клинике.
Когда она узнала, то была в шоке и сразу сказала:
– Откажись!
– Мама, ты что, нам же нужны деньги! И я не стану делать аборт!
– Не надо аборта. Откажись и оставь ребёнка себе. Вырастишь, воспитаешь как-нибудь. Нельзя отдавать свою кровиночку неизвестно кому.
– Это не моя кровиночка, это ребёнок, созданный из биоматериала других людей! Я просто вынашиваю.
И я довольно долго верила в это. Пыталась отстраниться от собственной беременности. Думать о ней, как врéменном неудобстве. Всё шло хорошо. До тех пор, пока ребёнок не начал шевелиться внутри меня…
Я напевала себе под нос какую-то песенку, когда почувствовала первый толчок.
Замерла на мгновение, а потом сказала:
– Ну, привет, малыш. Приятно познакомиться.
И ребёнок толкнул меня ещё раз.
С этого момента я больше не думала о беременности, как о неудобстве. С каждым новым толчком, я понимала, что внутри меня крошечный человечек, которого просто невозможно не любить. Несмотря на то, в нём течёт кровь других людей, он внутри меня. Он связан со мной на всю жизнь. И я поняла, что не смогу его отдать.
Райская злится. Нет, она в бешенстве. Никогда раньше я не видела своего корректного и доброжелательного доктора в такой ярости.
Губы превращаются в узкую полоску на лице, а кулаки на столе сжимаются с