Во мне просыпается совершенно неуместная нежность. Хочется провести рукой по его волосам, коснуться пальцами гладкой кожи.
– Выпьете? – он кивает на бутылку.
– Нет, спасибо, я на работе.
Тагиров хмыкает.
– Начальство разрешает бокальчик. Эдуард ведь спит?
– Да, утомился в дороге.
– Ну вот. Считайте, что у нас что-то вроде корпоратива.
Он тянется за бутылкой, наливает немного во второй бокал.
Я не собираюсь пить, конечно, но беру бокал, чтобы не спорить.
Горячие пальцы мужчины касаются моей руки. В груди тут же зарождается неясное волнение. Хотя почему неясное?
Тагиров действительно потрясающий мужчина. Как там говорила моя коллега? Боже, какой мужчина. Забавно, что сына я ему уже родила. Так, Лиза, соберись!
– Я должен попросить у вас прощения, – внезапно произносить миллиардер.
– За что?
– Я слишком резко отреагировал на ваше замечание тогда, в кухне. О том, что Эдуарду не хватает моего внимания. На самом деле, вы были правы, и я об этом знаю.
Кровь приливает к щекам. Становится даже как-то неудобно.
– Правда в том, – продолжает Тагиров, – что я научился зарабатывать деньги, но не знаю, как быть отцом. Даже если и хочу провести время с Эдиком, не знаю детских игр, не знаю сказок, не знаю, о чём поговорить с сыном. Отец мной не занимался. Я родился и провёл своё детство в нищете, поэтому он либо работал, либо пил. Умер, когда я был ещё пацаном. Всё детство я только и делал, что гонял шайбу. Сначала во дворе, потом мне дико повезло – я попал к отличному тренеру. Началась моя спортивная карьера, а она вообще не предполагает детства.
Я молча слушаю неожиданные откровения.
Я ничего не слышала об Артуре Тагирове до нашей с ним встречи в магазине игрушек. То, что он известный хоккеист, сказала напарница. А вот информация про нищее детство для меня стала полной неожиданностью. Почему-то думала, что Тагиров как минимум из обеспеченной семьи. Ведь хоккей – не дешёвый спорт. Должно быть, его родители тратили последние деньги, чтобы купить обмундирование сыну.
– Когда получил травму и не смог больше играть, решил, что хватит. Нужно использовать заработанные деньги и связи, чтобы выстроить бизнес. Я не хотел больше возвращаться в крошечную квартиру на окраине Москвы. Несколько лет подряд в моей голове крутились мысли только о том, как заработать, как успеть. Вряд ли Эдуард появился бы на свет, если бы Валентина не убедила меня, что хочет ребёнка и что мне нужен наследник будущей империи.
Вот он! Мой шанс задать главный вопрос. Хотя он может показаться не уместным, но я должна попробовать.
– У вас быстро получилось зачать?
– Быстро? – Тагиров задумывается. – Вроде да. Только Валентина таскала меня в клинику, чтобы сдать анализы, проверить, в порядке ли мужское здоровье. После этого почти сразу она объявила, что беременна. Но я как-то мало обращал внимание на эти вопросы. Она даже рожала в Израиле сама, сказала мне, что её не нужно сопровождать. Через месяц прилетела оттуда уже с Эдуардом.
Я закусываю губу. Понятно. Артур даже не подозревает, что жена не вынашивала его сына. Интересно, почему Валентина так решила? Не могла иметь детей, но мужу говорить боялась? Райская решила помочь золовке?
Мне даже стало немного жаль Валентину, которую я никогда не встречала. Вдруг она действительно не могла иметь детей, но захотела подарить мужу наследника, пусть за счёт другой женщины.
Странно, но вопросов появилось ещё больше.
– Почему вы лишили бывшую жену родительских прав? – осторожно спрашиваю я. Почти не верю в том, что получу ответ на этот вопрос. Артур уже рассказал мне так много о себе. Везение должно рано или поздно закончится. Но не сейчас.
– Она всегда вела себя достаточно холодно по отношению к сыну. Меня это удивляло, ведь Валя сама настаивала на ребёнке. Она что-то говорила про послеродовую депрессию, про то, как ей тяжело. Все заботы об Эдике взяла на себя моя мать, но, когда она умерла… я заметил, насколько Валентине плевать на сына. Последней каплей стал случай, когда она взяла его в торговый центр, оставила в детской игровой комнате и забыла там. Вернулась домой без него. Подобных ситуаций случалось немало, но в тот раз стало последней каплей. Я был в командировке, и она не вспоминала об Эдуарде до моего возвращения. Мой сын провёл целые сутки в полиции, куда его отвёл охранник торгового центра. Думал, что удавлю эту тварь.
Кусаю губы, чтобы не заплакать. А точнее, хочется закричать.
Толика сочувствия, которая мгновение назад начала зарождаться во мне по отношению к этой женщине, испарилась. Она украла чужого ребёнка – моего ребёнка, но не стала ему матерью. Просто использовала его для каких-то своих целей.
Мы оба замолкаем и сидим в тишине, прерываемой только треском камина.
В голове крутятся мысли о странном повороте судьбы, который привёл меня в ту клинику. О цепочке решений – моих и чужих, создавших ситуацию, в которой мы сейчас находимся.
Я должна рассказать Артуру правду. Он имеет право знать. Я не успеваю додумать мысль. Не успеваю принять окончательное решение.
Сонную тишину дома прорезает испуганный детский крик.
Крик Эдика.
16
Артур
Подрываюсь с места и практически взлетаю на второй этаж. Где-то позади меня бежит Лиза.
Врываюсь в комнату сына.
Эдик сидит на кровати и ревёт белугой.
Пёс суматошно мечется вокруг него, пытается лизнуть то в ухо, то в нос.
– Сын, что случилось? – сажусь на кровати и обнимаю за худенькие плечи. Эдуард отпихивает меня с силой, которой я не ожидал.
– Уйди! Я хочу к маме! Хочу к маме! Мама!
Эдуард тянет руки в сторону Лизы.
Поднимаюсь с кровати и уступаю место няне.
Мысли замедляются. Вижу всё как в замедленной съёмке. Лиза садится на кровать, Эдик бросается к ней на шею, прижимается всем телом. – Мама, мне приснился кошмар!
До меня медленно доходит реальность.
Я так долго забивал на отцовскую роль, что мой сын готов искать утешения в объятиях посторонней женщины.
Я выбрал для него такую фиговую мать, что пришлось лишить её родительских прав.
Даже когда ему снится кошмар, он ищет спасения не у меня. Он готов называть матерью няньку. Первую встречную женщину.
Я полностью облажался, как родитель.
Разворачиваюсь и молча выхожу из комнаты.