— Да он живет с вами из-за детей! Вы же знаете, что он их бросить не может! Но сердцем он со мной. А вы ему противны! — бросалась обидными словами Снежана, и меня начинало потряхивать от такого. — Да он бы давно ушел от вас. Он с вами несчастен. Вы из него всю энергию выпиваете.
Я думала, что мы оба счастливы.
Валера приходил с работы всегда вовремя. Крайне редко его задерживали по делам подчиненные. Он работал военным представителем. У него была своя подрядная фирма, которая курировала госзаказы на оборонном предприятии. И муж почти всегда жил по строгому графику, все по расписанию, и я точно не могла подумать, что у него было достаточно времени на любовницу.
— Это он вам сказал? — тихо уточнила я, собираясь с мыслями и пытаясь уложить все в голове.
Не могло быть такого.
Пятнадцать лет брака, и Валера ни на кого не посмотрел за эти годы. Он всегда мне говорил, что я у него самая желанная, самая дорогая, самая любимая…
Я сглотнула горькую слюну, теперь ощущая какой-то потайной смысл и издевку в его словах.
Лживых словах признаний.
— Ему это говорить не надо, я и так все вижу! Я все знаю! Я — его сердце. Я все чувствую. А вы только паразитируете на Валере. Вы же не работаете! Он все сам тащит, а у вас еще двое детей! Вот из-за них он и не уходит. Они же пропадут без него! — выпалила мне Снежана, и у меня истеричный смех подкатил к горлу.
Не работала.
В прямом смысле я не работала.
Но по факту, как только закончила школу, я постоянно где-то работала. По специальности я была швеей, но сначала из-за раннего замужества я подрабатывала в ателье, потом во время декрета я шила уже дома, набрав небольшую клиентскую базу. И даже сейчас, с двумя детьми, я все равно продолжала брать заказы, хоть и финансовая потребность у меня иссякла.
И если Валера такое говорил обо мне, то он просто не видел, да, всех моих трудов?
— Карина, ну хватит отравлять ему жизнь! — сказала Снежана, и я вздрогнула от своего имени, прозвучавшего ее голосом.
— А вы ее украсите, да? — спросила я онемевшими губами и все же смогла зашевелиться и переложила салфетку по другую сторону от тарелки.
— Я сделаю его счастливым! Ваш брак неудачный! Он вас не любит и живет с вами из жалости! — била словами эта, мне незнакомая девица, а казалось, что Валерий сам заносил кулаки для ударов. Я словно бы его голос слышала, хриплый баритон звучал в сознании. — Господи, Карина, не унижайтесь! Он даже не спит с вами!
Я приоткрыла рот и хотела закричать, потому что все это было неправдой. Сердце сдавило болью, и я с ужасом, который выступил по спине холодным потом, поняла, что она все врет.
Врет!
Неправда!
Ведь если бы мы с Валерой не спали, то как я могла быть беременной третьим ребенком?
Я сама об этом узнала на днях и еще не нашла повода сказать о беременности мужу, но теперь, наверно, он о ней и не узнает никогда.
Но собрав себя в кулак, я уперлась ладонями в стол и медленно встала.
— Вы заблуждаетесь, — сказала я, разворачиваясь к бару.
— Карина, вы портите ему жизнь! Он возненавидит вас из-за того, что не сможет любить меня! — крикнула мне вслед Снежана, а я хотела зажать уши руками и не слышать больше ничего. Не от нее.
Телефон сам оказался в руке, и я нервно набрала мужа.
В горле застыли слезы.
Нос чесался.
Глаза жгло, словно вместо слез на них выступало расплавленное серебро.
— Мам, ты все? — встрепенулся Тим, и я кивнула. — Чего эта телка хотела?
У Тима сейчас лексикон менялся, появились телки, чики, краши, лолы и прочие наборы по призыву дьявола, и у меня зубы скрипели от такого, но сейчас я только моргнула и произнесла:
— Давайте в машину. Я рассчитаюсь за обед.
Тим подхватил Лидочку со стула и опустил ее на пол. Взял за руку.
С сыном мне повезло.
Тимофей хоть и ворчал по поводу того, что запарился таскаться с младшей, но словно коршун ее охранял. Для всех был плохим парнишкой, а сам втихаря ночник у Лидочки в спальне включал.
Когда я села в машину, то набирать мужа не прекратила.
Я звонила раз за разом и глотала злые слезы. Тимофей убавил радио и спросил:
— Мам, она тебя обидела? Чего ты мне не сказала? Мам?
— Все хорошо, — задрожал мой голос, и я резко затормозила, пропуская перед собой спортивный седан.
— Не хорошо… — протянул сын и покачал головой. Он был внимательным и равнодушным одновременно. Видимо сам не понимал, какие эмоции логичнее показывать. Но прицельно отслеживал все, что происходило в его зоне ответственности. И почему-то считал, что в нее входила и я, словно он главный и позволяет мне иногда командовать им.
Я припарковалась у подъезда, и дети быстро вылезли из машины. Лидочка сопела как ежик и сжимала мою руку своей липкой, от сахарной ваты, ладошкой. Дома Тим отвлек ее, а я смогла выдохнуть в безопасности, закрывшись в ванне.
Звонок за звонком.
Раз за разом.
Но Валера не брал трубку.
С каждым гудком мое сердце все сильнее болело, превращаясь в гладкий малахит.
Я быстро приготовила ужин и, накормив детей, застыла в кухне, тупо глядя в окно.
Кружка с чаем в ладонях дрожала.
Входная дверь открылась.
Послышались шорохи и голос мужа, который плетью прошелся по мне, заставляя корчиться от боли.
— Рин! — крикнул он из коридора. Он всегда сокращал мое имя, ему так больше нравилось. — Рина, что за похороны? Где все?
Валерий вошел в кухню.
Высокий, статный, широкоплечий. Темные волосы зачесаны назад, рубашка сверху расстегнута. В глазах плескалось недовольство и немного раздражения.
Он застал меня словно статую, стоящую у окна, и приподнял бровь.
— Карин? — медленно протянул он.
Со стороны детских комнат послышались писки Лидочки и начавшийся ломаться голос Тима.
Сын первым влетел в кухню и с порога выдал.
— Па! Ты прикинь, телка какая-то к нам в рестике пристала! Хрень несла полную! — эмоционально и забывшись выдал Тим, и у него из-за