— Папочка, я скучала… — протянула дочь, как обезьянка стараясь забраться на Валерия, но тот с каменным лицом наклонился и поднял дочь. Лида запустила пальцы ему в волосы.
— Какая телка? — глядя на меня спросил Валера.
Тим открыл рот.
Но я опередила.
— Снежана, любовь моя…
Глава 2
Глаза Валерия блеснули на меня холодом, а лицо все потемнело.
Муж, не сводя с меня взгляда, наклонился и поставил Лидочку на ноги. Чмокнул в висок и, не поворачиваясь, бросил:
— Тим, посиди с сестрой в детской…
Голос его был напитан сталью, и Тим, ощущая, что скоро полыхнет, взял на руки Лидочку и сделал шаг в сторону. Посмотрел пристально на меня, глазами говоря, чтобы если что, то звала. Но я только опустила взгляд, показывая сыну, что все нормально.
Тимофей фыркнул, как норовистый жеребец, и ушел в спальню.
— Тим, но я к папе хочу… — заныла на одной ноте Лидочка.
— Тихо тебе, — шикнул сын и вскоре его шаги затихли.
— Когда собирался о ней сказать? — спросила я и тихо поставила кружку на стол. Валерий снова вскинул бровь и провел рукой по волосам, взлохмачивая их. Пальцы потом спустились на ворот рубашки и дернули еще пару пуговиц.
Я прикусила нижнюю губу.
Господи, какая я дура. Еще и время выбирала, чтобы сказать о беременности.
Ну не может ни одна нормальная женщина в счастливом браке, накануне третьего ребенка, подумать о том, что у мужа есть любовница.
— Валер, почему ты молчишь? — спросила я, делая шаг навстречу. Но сама себя и остановила. Запретила себе приближаться к мужу. — Давно у тебя это с ней?
Валерий снял с плеч пиджак и бросил его на спинку стула.
Муж был настолько холодным, что только снежинки не порхали в воздухе.
Было зябко для конца августа.
— Валер! — крикнула я, сорвавшимся голосом. Меня всю затрясло от отчаяния и обиды, которая словно цунами разрушала все.
— Не кричи, — сдержанно, словно сквозь зубы выдал муж и поморщился. — И не обращай внимания на Снежку…
Он протянул ее имя с легкой ноткой недовольства, словно бы очень любимая кошка все же поточила ноготки о его любимые туфли.
— В конце концов, кто из нас не без греха… — Валера посмотрел мне в глаза, видимо, надеялся, что я крикну что-то про себя, но мне сейчас было не до философии.
— Кто она? Что ей надо?
Валера прошел вдоль стола, касаясь кончиками пальцев столешницы.
— Это просто другая женщина. Ей двадцать три. Учится на юридическом, — безразлично, словно зачитывая личное дело, произнес Валера, явно издеваясь надо мной.
— Ты со мной только из-за детей? Считаешь наш брак неудачным? — повторив слова любовницы мужа, с которой я общалась несколькими часами ранее, спросила я, замирая от ужаса.
— Не говори глупостей. Семья — это навсегда. А она… — Валера поджал губы, по скулам заиграли желваки. А я почему-то лихорадочно прижала ладонь к животу. — У меня есть другая. Этого не изменить…
— И зачем? Зачем ты мне тогда все это говоришь?
Память снова вернула меня в ресторан и сердце сдавило так сильно, что, казалось, недавний малахит даст трещину и рассыплется осколками.
— Подумал, что ты имеешь право знать… — с сарказмом сказал муж, намекая, что это я задавала вопросы. Это мне нужны были ответы.
А у меня перед глазами пятна заплясали.
Белого больше, ведь это цвет нашего с ним венчания, первого ребенка, свадебного платья… а потом все потопила красная вязкая пелена боли.
Я сглотнула и, убрав руки, произнесла.
— Нет! Я имею право на развод! За что ты со мной так? — соленые слезы потекли из моих глаз.
Я не хотела плакать.
Правда.
Но эмоции били через край и создавали настоящий шторм, который поднимал некогда спокойное море и бросал его на скалы.
Я дотронулась кончиками пальцев до груди, стараясь почувствовать ритм сердца, но вместо этого наткнулась на тишину, как будто сердце мое, драгоценное, давно вырезали.
Солоноватый привкус появился на языке, поднимая волну тошноты.
Но Валерию было не до меня. Он как будто сам с собой вел разговоры, а потом, упершись ладонями в стол, тихо прошептал с удивлением.
— Не поверишь. Я просто влюбился...
Глава 3
— Влюбился? — похолодевшим от боли голосом спросила я и посмотрела на мужа. Валера обошел стол и уперся в него руками. Запрокинул голову и хрипло расхохотался. — Влюбился.
Муж выдохнул и коснулся пальцами глаз, словно бы вытирая невидимые слезы с уголков.
— Ересь, правда? — спросил он и сжал челюсти. По ним тут же пробежали желваки. — Но так случается, родная…
Я растерянно покачала головой, отказываясь верить, что такое бывает в моей жизни.
Я не заслуживала такого.
Нет, нет, нет.
Боже мой.
Валера, он был таким…
Он так меня добивался. Плохой парень на тонированной девятке, который приезжал к моему училищу и заставлял краснеть, когда выходил к машине и опирался о нее спиной в своем спортивном костюме и с цепочкой, которую вечно подбрасывал в руках.
Он не понимал слова «нет».
Мне девочки тогда говорили:
— Он у тебя, конечно, очень настойчивый…
Он был словно танк. Он не видел ничего перед собой и просто мне сказал:
— Люблю — это значит моя. Ты моя, Рин…
Я думала, что навеки останусь только «его».
Я думала года будут бежать, меняться время, а я так и буду только «его».
Горячие слезы свинцом прорисовали дорожки по щекам.
Боль распирала грудь, и хотелось удариться об пол, чтобы этот воздушный шар внутри лопнул и больше не давил.
— В нее влюбился, а я, значит, не нужна? Со мной несчастлив? — спросила я осипшим голосом и перехватила ладонью горло, сдавила пальцами, нащупывая вибрирующую под подушечками венку.
— Кто тебе сказал такую глупость, Рин? — спросил муж, сузив глаза и упираясь локтями в стол. Валера склонил голову к плечу. Губу нижнюю прикусил.
— А разве это не так? — спросила я, отшатываясь от стола, словно он перестал быть моим укрытием.
— Нет, — качнул головой муж и напряг шею, чтобы проступили мышцы.
Даже в этой ситуации муж старался максимально ярко показать чисто мужские черты.