— Но ведь никто не спускал курок? — медленно проговорил Динеш. — Пули здесь ни при чем.
— Вы опередили меня. Давайте вернемся к механике. Это был блестящий план. Лайл не мог ничего испортить, вытащив Райлана, потому что жульничал каждый год. Вы все знали только имя того, кого вытащили сами. Для всех, кроме убийцы, каждый из вас оставался реальным подозреваемым. И это давало вам возможность все отрицать. Как в «Незнакомцах в поезде» [15] с одним дополнительным поворотом: нельзя обвинить кого-то одного, если не знаешь, кого именно. Этот же принцип использовали в расстрельных командах: залп производили из многих винтовок, но только одна была заряжена настоящей пулей, так что никому из участников не приходилось потом жить с чувством вины за смертельный выстрел. Ваш убийца, разумеется, все знал. Но остальные в равной степени подозревали друг друга, и поэтому дело казалось почти неразрешимым. Вы убийцы Шрёдингера: одновременно безвинные и виновные.
Все опять обменялись взглядами.
— Если вы гадаете, как я об этом узнал, объясняю: тот, кто вытащил имя Райлана, упаковал для Тайного Санты пустую коробку. Не приготовив подарок, он выдал бы себя, что-то положить под рождественское дерево было необходимо. Но зачем тратиться на подарок тому, кто умрет прежде, чем его откроет?
Мне никогда не надоест наблюдать тот момент, когда обвиняемый осознает, где допустил ошибку. То, как он сжимает губы, как напрягается шея. Это случается на миллисекунду раньше, чем доходит до всех остальных. Потому что им нужно объяснить прошлое, а виновный все помнит. И я прочел это на ее лице. Да, письмо доставлено по назначению.
— Пули поменяли местами, — продолжил я. — Только один из вас, выбранный убийца, знал, кто вытащил из шляпы имя Райлана, но все остальные ожидали, что он это сделает. Ваши поступки в тот вечер подсказали мне, что вы знаете слишком много. Во постаралась, чтобы я вмешался в ход представления. В ключевой момент на сцене Шон не подпускал никого к пистолету, поскольку думал, что тот заряжен боевой пулей.
Кроме того, он удивился, что меня пустили за кулисы: «Вас пригласила Фьют? Сегодня?»
— Вы, Тереза, не давали Во встать перед пистолетом по той же причине. А вы, Динеш, сами сказали мне об этом тогда, над обрывом.
«Откуда вы знали про пули?» Так и сказал: «знали», хотя пистолет не выстрелил и со стороны мои выводы должны были казаться неверными.
Я показал на пистолет:
— К нему никто не прикасался со времени шоу. Если я прав, он все еще заряжен настоящей пулей. Если кто-то хочет застрелить меня, действуйте. Только это будет равносильно признанию.
— Готова спорить, он пустой, — заявила Тереза. — Какой-нибудь трюк.
— Это бутафорский пистолет, — отметил Шон. — Он может стрелять, как настоящий, но только после выстрела барабан открывается специальным ключом, которого у Эрнеста не было. В пистолете до сих пор та же пуля, что и во время шоу.
Теннисный матч подозреваемых продолжался. На радость детективу. Все бросали взгляды то на пистолет, то друг на друга.
Наш вагон снова прибыл на платформу.
— Думаю, я знаю, кто вытащил Райлана в Тайном Санте, — сказал я и открыл двери. — Фьют, Динеш, Шон, выходите!
С тремя оставшимися подозреваемыми мы в третий раз отправились в путь через пропасть. Солнце теперь стояло выше, и в стеклянном вагоне было очень жарко.
— Я даже не участвовал в Тайном Санте, — пожаловался Роджер.
Не обращая на него внимания, я повернулся к Во. Она смотрела в окно, упорно не желая замечать меня.
— Во, я думаю, это вы вытащили, так сказать, короткую соломинку.
Тереза шагнула вперед:
— Не смейте обвинять ее...
Она поглядывала на пистолет, словно собиралась поднять его, и у меня подпрыгнуло сердце.
И тут вдруг Ивонна метнулась через всю кабину и встала между сестрой и мной. От резкого движения вагон покачнулся. Верхушки деревьев под нами сделались расплывчатыми.
— Брось, Ти! — крикнула Во и встретилась взглядом со мной. — Ладно, я признаюсь. Это я должна была убить Блейза. Пули полагалось выставить на столе в определенном порядке. Я поменяла их местами.
Сознавшись, она облегченно выдохнула. Ослабло то напряжение, которое выдало ее, когда я напомнил ей об упакованной пустой коробке.
Конечно, я видел все это тогда, в коридоре, перед началом шоу. Во умоляла сестру поменять подарки: «Так нечестно. Пожалуйста, поменяйся!» И теперь я понимал, почему Тереза ответила так резко: «Во, только не говори мне, кто тебе достался! Господи! В этом весь смысл». Ивонна не хотела этого делать. Но сделала. А потом раскаялась и постаралась устроить так, чтобы я помешал этому. «Не Пирса».
— Что бы там ни говорила Фьют, это она подкинула нам идею, — объяснила Во уже не так скованно. — Все было точно так, как вы говорили. Мы обменивались дурацкими темными желаниями, со всякими там «а что, если...», а потом долго смеялись. Вдруг кто-то сказал: «А серьезно» — и... ладно, дальше вы знаете. Шону пришла идея выдать это за неудавшийся трюк, у него был целый блокнот таких фокусов. Динеш предложил сыграть в Тайного Санту. Каждый исполнил свою роль. Но я не снимаю с себя вину. Мы все согласились. — Она посмотрела назад, туда, где за нами со скалы наблюдали Фьют, Динеш и Шон, а потом повернулась к качающей головой Терезе. — Прости, сестренка, но он и так догадался.
— Ты сама не понимаешь, в чем признаешься, — произнесла Тереза сквозь стиснутые зубы.
Во снова взглянула на меня:
— Мне сильно не повезло, что я вытащила Райлана, правда? Но я не могла подвести остальных. Я должна была сыграть свою роль. Но я только перепутала пули, и все. А с гильотиной ничего не делала. Клянусь!
Мы подъезжали к ближней скале. Каких-нибудь пятьдесят метров, не больше. Как только я выяснил, что именно Во подменила пули, то сразу понял, что она не была убийцей, хотя и собиралась.
— Я знаю, что вы ничего не делали, — сказал я. — Но выбор Тайного Санты причинил вам много боли. Ответственность за убийство слишком велика. Вы не признались прямо сестре, но попросили ее поменяться. Этого ей хватило, чтобы догадаться, что вы