— Ле-дя-н-ка-вс-пых! — пронесся сдавленный крик одного мага, и волна колдовского холода, синеватая и смертоносная, прорезала огненный рой, а в конце взорвалась, словно салют, раскидав мелкие ледяные осколки во все стороны.
На мгновение воздух заполнился громким шипением — пламя гасилось, а мухи, покрытые инеем, камнем падали на землю, разбиваясь с противным хрустящим треском.
Десятки, если не сотни, погибли в одно мгновение.
Рядом с магами, непоколебимым оплотом, стояли паладины. Их сияющие барьеры из чистой магии вспыхивали, как купола, отражая атаки мух. Когда огненное насекомое врезалось в такой барьер, оно не просто отскакивало — оно испепелялось с коротким, ярким вспыхом, оставляя в воздухе лишь запах гари и горстку пепла.
Паладины не только защищали магов, но и бросались туда, где ситуация становилась критической. Их руки, излучающие мягкое свечение, ложились на обожженные тела солдат, и плоть затягивалась, оставляя лишь розовые следы.
Они были словно мокрое полотенце, тушащее зачатки огня, принимающее на себя основную ярость роя солнечных мух. Их стойкость и бесстрастие позволяли остальным держаться.
— Брат Теодор! — крикнул один из паладинов, молодой и яростный, кроша мечом трёх мух широким размахом. — Слева!
— Я вижу! — отозвался он, его голос был спокоен. Теодор лёгким взмахом меча разрубил муху, даже не поворачиваясь полностью, и затем закричал. — Брат Элзус, барьер! Брат Когман, поддержи его! Остальные — со мной!
Небольшой отряд паладинов, словно один организм, ринулся на прорыв. Их щиты сомкнулись, создавая сияющую стену, о которую разбивался огненный натиск.
Рядом с магами оставался старший паладин Вротослав, его спокойствие и способность поддерживать защитный барьер, мерцающий золотым отблеском, воодушевляли магов, и они, прикрытые им, могли переводить дух и готовить новый магические залпы.
В это же время по лагерю, невидимый и бестелесный, скользил Пересмешник.
Для него этот хаос был пиршеством.
Он жадно впитывал волны страха, боли и ярости, но его работа заключалась не только в сборе урожая. Его задача была — посеять еще больше паники.
Вот молодой лучник, уже успевший прикончить десяток мух, вдруг услышал прямо у своего уха яростный крик: «Сзади! Они уже за спиной! Спасайся!» Парень инстинктивно рванулся вперед, прямо под огненную струю пролетавшей мухи, и загорелся. Его паника и боль, этот острый и яркий всплеск, тут же стала пищей для пересмешника.
А вот могучий пехотинец, прикрывавший собой раненого товарища, внезапно почувствовал, как его надежный прочный щит на мгновение отклонился будто под чужой волей и его тут же облило обжигающе горячей струёй.
Тем временем простые солдаты, следуя приказу барона, старались просто пережить бурю. Они сбивались в кучки, прикрываясь щитами, а самые способные и хладнокровные ловко парировали огненные струи пламени своими щитами, отбрасывая их в сторону. Несколько таких умельцев, ко всеобщему удивлению, даже улыбались сквозь сажу и пот, превращая защиту в некое подобие смертельного танца.
— Ха! Сдохните, твари! — рявкнул один из ветеранов, швырнув в рой свой топор и сбив с курса сразу несколько мух.
Несколько умелых лучников, укрывшись за баррикадами из повозок, косили мух десятками, выпуская стрелы точно одну за другой. Их тетивы пели смертельную песню, и с каждым выстрелом в огненном облаке появлялись черные провалы. Один гений-наводчик, рыжий парень с веснушками, и вовсе умудрялся насаживать мух на стрелу, словно шашлычок на шампур, и его соратники, отбиваясь, кричали ему одобрительные ругательства.
Пускай рой и нанес чудовищный урон за короткое время — пол-лагеря пылало, черный дым расходился по округе, заволакивая всё. Повсюду валялись обгоревшие тела, и стоны раненых были слышны даже сквозь оглушительный шум битвы.
Но потери, как ни странно, не были катастрофическими. А ядро сражающихся — маги и паладины — было цело в полном составе, и их хладнокровное сопротивление заражало других.
Вскоре даже самый простой солдат понял: сила этих тварей — в их количестве. Поодиночке или даже небольшими группами по десять-двадцать штук они были уязвимы. Каждый точный магический выпад, каждая вспышка святого огня выкашивали из их рядов десятки особей.
Они горели, как порох, оставляя после себя лишь горстку пепла и горький запах. Ад постепенно превращался в тяжёлую, изматывающую, но управляемую работу, которую веселое и невидимое существо изо всех сил старалось сорвать.
*** **
Прошло чуть больше часа. Битва с мухами, за которой я смог продолжить наблюдать через другую птицу-зомби, уже шла на спад. Но в этот раз я держал её на расстоянии во избежание новой потери.
Рой редел, а оставшиеся в живых насекомые, словно по неведомой команде, стали разворачиваться и беспорядочно улетать обратно на запад, оставляя после себя дымящиеся руины лагеря.
Я повернулся к Шарку и с удивлением на лице спросил:
— И чего это они? Они что, просто прилетают, жгут и улетают?
— Так и есть. — он мрачно кивнул. — Солнечные мухи — это вид стайного мана-зверя. Они атакуют, как бешеные, когда их собирается критическая масса, сеют хаос, а потом… просто отступают.
— А… нафига им это? Какой смысл?
— Никто не знает, что ими движет. — пожал плечами Шарк. — Может, инстинкт, а может, какая-то своя, неведомая цель.
Хм. — я тут же задумался. — Это выглядело как какой-то природный цикл, способ поддержания определённого уровня популяции. Довольно жуткий способ и… довольно разрушительный.
Взгляд снова скользнул к экрану, где солдаты принялись тушить пожар.
А может… они из подземелья какого? И ими кто-то управляет? Какая-нибудь королева мухопчел? Иначе… почему они напали именно на лагерь барона, а не на город, например? Странно это…
В этот самый момент, пока я плавал в своих мыслях, в склеп вошла Сата.
Как она быстро! — удивился я.
— Успех, господин, — радостным тоном констатировала она. — Запасы в моих сферах пополнены практически до максимума.
Ого! Это же просто отлично!
Я кивнул с довольной улыбкой, но прежде чем успел что-то сказать, Шарк снова привлек мое внимание, на этот раз тыча пальцем в один из второстепенных экранов.
— Взгляните-ка сюда.
На экране отображалась картинка, передаваемая одним из шурмуков — маленьких зомби-разведчиков, бегающих по лесу. Шурмук замер в кустах, и его безразличный взгляд был устремлен на существо, сидящее в метрах в двадцати на дереве. Это был паук… небольшой, размером с самого шурмука. Его тело было чёрным и до боли знакомым — похожие твари, но побольше и пострашнее, сражались с Анорой в логове хисанов.
— Всего один, —