Господин Омул нахмурился. Госпожа Лизза мягко заметила:
— А я предупреждала, что писать ему о видениях Ольи — плохая затея. Нельзя подталкивать будущее в нужном направлении. Можно очень сильно ошибиться…
— И что же мне теперь делать? — снова спросил господин Омул.
— Ну, — в голосе госпожи Лиззы послышалась улыбка, — Олеся же пришла к нам, чтобы сообщить о состоянии Олива. Возможно, это наш шанс обмануть судьбу… Если ты сможешь убедить девочку.
— А если не смогу?
Кажется, они оба решили, что я ничего не слышу и не понимаю.
— Значит, Олив умрёт, — жёстко ответила ему жена. И добавила: — Я закрыла глаза на твои чувства двадцать лет назад. Я сделала вид, что ничего не произошло, когда ты несколько лет метался по миру в поисках сбежавшей жены и дочери. И я снова промолчала, когда ты нашёл их и притащил в наш дом через столько лет… Но если Олив умрёт… Этого я не смогу тебе простить, Омул. Я вырастила его вместе с Месси, как своё дитя. Я люблю его так же, как нашу дочь. И никому не позволю относиться к нему с пренебрежением из за четверти драконьей крови. Даже тебе.
— Может быть, ты сама поговоришь с Олесей? — в голосе господина Омула послышались жалобные нотки. — Ты, как женщина, сумеешь подобрать лучшие слова…
— Ну уж нет, — госпожа Лизза ответила резко и твёрдо. — Я не собираюсь снова исправлять ошибки твоей Абигейл… С меня хватит…
— Но, Лизза… — растерянно пробормотал маг. Но надавить на жалость у него не вышло.
— Хватит, Омул, — перебила его жена. — Пора заканчивать бесполезные разговоры и приниматься за важные дела…
Она встала и ушла, оставив нас с господином Омулом наедине.
— И что мне теперь делать? — прошептал он. — Как убедить тебя помочь Оливу сейчас, а не весной?
Я слегка шевельнулась, давая понять, что не сплю.
— Возможно, для начала стоит рассказать мне правду?
— Ты всё слышала?
Я кивнула.
— И что думаешь?
— О чём? — Я нахмурилась, не до конца понимая, чего именно ждёт от меня господин Омул. Догадки, конечно, имелись. Речь шла о возможных отношениях между мной и Оливом. Но одно дело смутные предположения, другое — чёткое знание.
— О том, чтобы разделить жизнь с Оливом. Так, как это делала раньше Месси…
— Нет, — отрезала я и встала, слегка покачиваясь. Чтобы не упасть, ухватилась за спинку стула, на котором недавно сидела госпожа Омул. — Думаю, вы легко найдёте мне замену.
— Всё не так просто, — вздохнул господин Омул. — Желающих породниться с моим родом немало. Но тех, кто готов рискнуть, разделить с Оливом душу и соединить жизни… Таких нет. Все боятся. Однако в твоем случае ситуация иная, Олеся.
— Почему?
— Потому что всё должно было сложиться иначе. Олив должен был остаться рядом с Месси. К весне между Месси и её мужем произошла бы размолвка, и Месси бросила бы принца, уехала с Оливом в Гойю… А по дороге…
— Я знаю, Авдотья мне рассказала, — перебила я, не желая снова слушать про роман, который якобы должен был случиться весной.
— Это было неизбежно, — продолжил маг. — Олья утверждала, что на этом этапе жизни Олива других вариантов нет. Всё выглядело настолько определённо, что мы успокоились. И тогда я совершил ошибку, написал Оливу о предсказании. Я не знал, что вы уже знакомы. Надеялся таким образом направить его по нужному пути.
— Но… — Я уловила в его голосе особую интонацию.
— Но Олив, получив моё письмо, кое что понял, — тяжело вздохнул господин Омул. — Понимаете, этот ритуал, по сути, эксперимент. Мы никогда прежде не делали ничего подобного и даже не представляли, к каким последствиям может привести такое вмешательство. Я уже говорил: магия душ ещё очень молодая наука.
— Мне кажется, вы нарочно затягиваете время, — покачала я головой. — Вы просто не хотите говорить мне правду.
— Ни в коем случае! — возразил господин Омул. — Просто мы сами пока плохо понимаем механизмы…
Он снова замолчал, затем собрался с мыслями:
— В общем, пока Олив рядом с Месси, её брак с принцем под угрозой. В союзе муж и жена делят всё пополам — судьбу, жизнь… И, как оказалось, не только это. Иначе у них не получится полноценной семьи, понимаешь?
— Примерно, — признала я. В его словах определённо была логика. — Не зря говорят: «две половинки друг друга». Никто ведь не говорит: «половинка и четвертинка».
— Половинка и четвертинка — неравный вклад. А это прямой путь к ссорам и скандалам. Никто не любит чувствовать себя обделённым.
— А половинка и ноль — равный? — вскинулась я.
— Смотря в каком случае, — возразил господин Омул. — Если у каждого по целому, то, конечно, не равный. А если у одного целое, а у другого ноль, то равный.
— Ну да, — усмехнулась я. — На сколько частей ни дели ноль, он остаётся нулём.
— Да… Так и есть. Ноль — это бесконечное ничто, полная противоположность бесконечному «что». Так как? Ты согласна?
— На что конкретно вы хотите меня уговорить? — Я не спешила с отказом, хотя изначально намеревалась именно это сделать. — Я хочу от вас исключительно честных ответов, господин Омул.
Он снова глубоко вздохнул, но всё же ответил:
— Я хочу, чтобы ты разделила свою душу с Оливом… Ведь именно так всё и должно было произойти.
— Но ведь не произошло, — заметила я. — Да и душа у меня одна…
— Одна, — улыбнулся он. — Но прелесть в том, что каждая человеческая душа бесконечна. А если разделить пополам бесконечность, что мы получим?
Я наморщила лоб, размышляя:
— Две бесконечности?
— Верно, — кивнул господин Омул. И добавил: — Я не собираюсь врать или умалчивать что либо. Прошу лишь подумать. Готова ли ты помочь Оливу выжить и быть с ним рядом...
— Погодите! — прервала я рассказ господина Омула, который лишь повторял уже известные мне факты. — Если я правильно понимаю, ритуал, который разделит мою жизнь надвое, — это брак?
Господин Омул тяжело вздохнул, словно хотел обойти этот момент молчанием, но всё же честно ответил:
— По нашим обычаям. Но для всех остальных разумных вы останетесь чужими друг другу. Юридических последствий тоже не будет, только магическая связь.
— Угу, — буркнула я. — И всё же мне кажется, что подвох кроется именно здесь.
— Никакого подвоха, — покачал головой господин Омул. — Я ни в чём тебе не солгал. Да, в Гойе ваш союз будет считаться браком. Но ты ведь