Я кивнул Шульгину.
— Уведи его, Коля.
Тот уже привстал, но вдруг хлопнул себя по лбу и воскликнул:
— Макс, ну ты обурел совсем! Я вообще-то твой начальник. Сам его уводи.
— А, ну да… точно… — кивнул я, вспомнив, что чисто формально так оно и есть. — Уведу.
Благополучно упаковав задержанного в изолятор, я направился к Оксане.
— Привет, — сказал я, входя. — И тебя, значит, всё-таки на работу выдернули, да? В выходной день.
— Ну, мой мужчина работает, и я не прочь, — улыбнулась она. Подошла, чуть выгнулась, будто мурлыкнула, прижалась ко мне, обняла.
Мы уже почти поцеловались, когда дверь распахнулась. В проёме появилось ошарашенное лицо криминалиста Корюшкина.
— Ой, простите! — воскликнул он, отпрянул и захлопнул дверь.
— Твою барана за ногу! — рявкнула Кобра. — Тебя стучаться не учили⁈
— Тук-тук! — крикнул из-за двери Корюшкин. — Можно?
— Можно, если осторожно! — буркнула Кобра, садясь в своё начальственное кресло.
Корюшкин неуверенно зашел обратно.
— Что хотел? — спросила она, бросив на него тяжёлый взгляд.
— Ну, это… вот мы с места происшествия приехали, по трупу-то, по Сагаде Елене… — бормотал Корюшкин, переминаясь с ноги на ногу, будто оправдываясь. — Вот хотел доложиться.
— Ну, так докладывай, — сказала Оксана.
Корюшкин хитро покосился на меня, потом на Оксану, потом снова на меня.
— Ты что лыбишься? — нахмурилась Кобра. — Толстый, давай уже говори!
— Что это я толстый⁈ — возмутился он. — Я вообще-то бегаю каждый день. Вон, Макс меня приучил. Я же похудел! Ну, Макс, скажи же, я теперь не толстый? Да?
— Да не толстый ты, не толстый, — отмахнулась Оксана. — Это я так, по привычке. Не Стройным же тебя звать? Говори уже.
— Ну, как сказала судмедэксперт Скляр, — начал он, будто читал лекцию, — смерть наступила от отравления предположительно, предварительно, цианидами. Но вскрытие и биохимия дадут точный результат.
— Время смерти? — спросил я.
— Ну… где-то несколько часов назад.
— Дай угадаю… Опять же, вскрытие покажет точно, — проворчала Кобра. — А ты для чего туда ездил вообще? Ничего конкретного сказать не можешь.
— Ну, Оксана Геннадьевна, я же вообще-то не медик, я криминалист, — пробормотал Корюшкин.
— Да знаю я, кто ты, — усмехнулась она. — Что там ещё? Следы борьбы, чего-то необычного?
— Нет, ничего, — пожал он плечами. — Один бокал был с коньяком, она из него пила. Бутылка коньяка одна. Коньяк изъяли на экспертизу. Ну и бокал. Паук направит её химикам в область, проверят состав. Следов взлома на замке нет. Она сама впустила убийцу… или ключом открыли.
— Ладно, Ваня, спасибо, — сказала Оксана уже мягче. — Всё, иди работай.
Корюшкин, проходя к двери, задержался у зеркала, посмотрел на себя сбоку.
— Что ты там пялишься? — крикнула Кобра. — Да не толстый ты, не толстый! Чисто Ален Делон!
Корюшкин сконфуженно улыбнулся, втянул голову в плечи и поспешил убраться из кабинета.
Оксана покрутилась на кресле, потом вскочила, подошла ко мне.
— Блин, — сказала она, — такой поцелуй испортил…
Её руки обвили мою шею, я притянул её к себе, и мы уже почти поцеловались, как дверь снова распахнулась, и в кабинет ввалился Мордюков.
Глава 3
— А, извините, — на автомате шагнул назад Семён Алексеевич. — Я позже зайду.
Он уже почти прикрыл дверь, потом вдруг опомнился, рывком распахнул её и воскликнул:
— Твою дивизию! Вообще-то я начальник! Вы что тут устроили? Вертеп!
— Рабочие моменты согласовываем, — спокойно ответил я.
Семён Алексеевич ухмыльнулся. Мы с Оксаной уже успели отодвинуться друг от друга на деловое расстояние.
— Согласовывают они, как же! — пробурчал он. — Лобызаются среди рабочего дня!
— Да вы что, Семён Алексеевич, не было такого, — покачал я головой. — И к тому же сегодня выходной.
— Я своими глазами видел! — возмутился он. — А ты, Оксана Геннадьевна… чему молодежь учишь?..
— Семён Алексеевич, да вы что, — выдохнула Кобра. — Вы про что вообще?
— В смысле, про что? — нахмурился он. — Ну вы это… сейчас того… разве нет? Я же видел.
— Да нет, — сказали мы почти хором, честными глазами глядя ему в лицо.
— Вы как себя чувствуете, Семён Алексеевич? — заботливо спросила Оксана.
Он вздохнул, потрогал лоб, всё-таки заходя в кабинет:
— Да что-то давление с утра шалит… Вот и мерещится всякое.
— А что вам померещилось-то? — спросил я.
— Да ерунда, — махнул он рукой. — Хотя… вы бы, признаться, были бы неплохой, э-э… смотрелись… — он оборвал мысль на полуслове. — Ладно, не заморачивайтесь. Показалось и показалось.
— Ну и ладно, — улыбнулась Оксана. — Выпейте что-нибудь от давления. Идите домой, отдыхайте. Мы справимся. Сегодня, как-никак, выходной день. Что вы приехали-то?
— Да какой там выходной, — буркнул он. — У меня годовой отчёт горит. ИЦ никак растележиться не могут, карточки все подбить надо, следствие форму № 1 не выставляет вовремя… Всё надо контролировать. Самому, етишкин пень.
— Всю работу не переделать, Семён Алексеевич, — сказал я. — Сами знаете, это как горизонт — понятие недостижимое. Езжайте домой, отдыхайте.
— А и правда, — хмыкнул он. — Идёт всё в корень. Здоровье дороже.
Он развернулся, пошёл было к двери, но у самого выхода снова остановился.
— О! Я что приходил-то. Совсем вы меня задурили! — он обернулся, прищурился, опять вспомнил другое, перескочив на новую мысль. — Слушайте, а может, ни хрена мне это не показалось, а? Дурите меня!
Мы молчали, только хитро улыбались.
— Ай, ладно, ваше дело, — махнул рукой Семён Алексеевич, но уходить передумал.
Вернулся, плюхнулся на диван и сказал:
— Там это… задержали Речкина Тимофея Олеговича. Адвокат его приходил.
— Ну так его на месте убийства ещё задержали, — ответил я. — Вернее, он пытался смыться. В окно сиганул. Я ж рапорт писал подробный.
— Ну, так-то да, — кивнул Мордюков. — Дело на контроле у генерала, причина смерти неясна была, Елены этой батьковны, поэтому сделали всё быстро — эти анализы-шманализы…
Он полез в карман, достал какой-то исписанный стикер с загнувшимися краешками и протянул мне.
— Звонили мне уже из бюро СМЭ. Значит, причина смерти — отравление цианидами. В коньяке был яд. Время смерти на момент обнаружения трупа пять-десять часов. Он там терся, получается эти пять-десять часов? На месте убийства? А зачем? Не бьётся у нас ничего.
Он вздохнул, поднялся с дивана.
— Короче, отпускайте его под подписку о невыезде. Пусть следак оформит. Никуда он не денется. Речкин — человек уважаемый, бизнесмен. Нигде не замечен.
— Что это вы так адвоката испугались, Семён Алексеевич? — прищурилась Кобра.
— Чего это я испугался? — сразу вскинулся Мордюков. — Ничего я не испугался! Он просто, так-то, прав. Оснований у нас нет его держать. Он не отрицает, что сожительствовал с этой Еленой Сагадой. В тот день он не ночевал, был в командировке. Есть подтверждение, что действительно в