Отдаюсь ему жадно, открыто, без стыда.
Забираю его кайф.
Отдаю свой.
Раскрепощаюсь, раскрываюсь в его руках. В его страсти растворяюсь.
Он как каменный поршень во мне. Его много. Я задыхаюсь от того как его много.
Мы целуемся, словно зализываем раны друг друга, душевные раны.
Чтобы больше никто не смог нас разлучить никогда.
Никто не смог нам помешать.
Нашей любви. Нашему будущему.
Осман ускоряется, мне так нравится на это смотреть! Кажется, я получаю оргазм только от того, что смотрю, мощный торс, плечи, шея, и глаза, глаза, которые меня опаляют, обжигают, топят в своей страсти. И я хочу этого. Хочу в его страсть. Хочу провалиться, взлететь с ним. Вместе!
Еще движение, еще…
- Пожалуйста!
Его пальцы спускаются вниз, касаясь самого сокровенного местечка, того, которое хотели выжечь… не думаю, не думаю о плохом, нет, больше никогда!
Только он! Его любовь, его страсть!
Его руки…
Он резко отстраняется, выходя, опускает голову, прижимаясь губами там, целуя, вылизывая, выбивая из моего горла крик, а потом снова резко входит, и мы вместе сливаемся в агонии острого фееричного финала…
Я никогда не думала, что это может быть так.
Что одно человеческое тело может касаться другого, заставляя ТАК чувствовать!
Невероятно. За гранью понимания.
Осман сжимает меня в объятиях. Дышит тяжело. Его губы касаются моего виска.
- Девочка моя, любимая моя…
Мне хорошо. Просто так хорошо с ним!
Проваливаюсь в сон, а когда просыпаюсь и вижу его глаза – улыбаюсь.
- Прогони меня.
- Зачем?
- Я недостоин тебя.
- Почему?
- Потому. Всё, что я делал…
- Не важно. Всё это теперь не важно. Мы победили, понимаешь? Победили её…
- Кого?
- Ненависть. Зависть. Злобу… Мы победили. Мы должны быть счастливы. Тогда всё будет правильно. Мы будем счастливы за них. На твоих родителей, за мою маму. Понимаешь?
- Ты слишком великодушна.
- Нет, я… прагматичная. – улыбаюсь ему, - Я ведь думаю о себе. О своём удовольствии…
- Дурочка моя…
- Я счастливая дурочка. А ты?
- И я. Невероятно счастливый. Просто везунчик.
- Мой везунчик. Мой?
- Твой. Только твой… Спи, еще слишком рано.
- Не хочу спать. Хочу тебя.
И мы снова занимаемся любовью. Медленно, очень чувственно, очень красиво.
Любовь – это красиво всегда.
А ненависть – очень страшно.
Это я понимаю, когда просыпаюсь снова.
Османа нет.
Но я не одна.
Какой-то противный, тяжелый запах. Бензин? Откуда?
Приподнимаюсь и вижу в дверях её…
Рахимат.
С безумием в глазах.
И спичками в руке…
Глава 35
- Хорошо тебе, Елена? Что ж… так и быть… Напоследок купайся в счастье. В целом море обжигающего счастья…
Её скрипучий голос заставляет меня замереть. Оцепенеть.
Как тогда. В тот день, когда она чуть не лишила меня жизни.
- Что смотришь, шармута? Думала, что победила меня? Не-е-ет… Это не так-то просто. Победить Рахимат! Знаешь, что значит моё имя, Елена?
Сейчас, когда она произносит имя моей матери второй раз я понимаю точно – она сошла с ума, окончательно. Или… или она была безумна всё это время? Просто… просто Осман этого не понимал? И никто не понимал.
- Рахимат – значит милостивая. Милостивая! Милостивая к тем, кто заслужил. А кто заслуживает моей милости? Ты? Точно нет. Ты заслуживаешь смерти, шармута! Ты сломала мне жизнь! Ты! Сначала сестра, Валида, а потом ты, Елена!
Она трясёт своей рукой, указывая на меня пальцем, потом берёт спичку.
- Сгоришь в аду. Как они горели. Так и ты… сгоришь! Все сгорели, кто мешал Рахимат! Все!
Я слушаю её, чувствуя, как мои отросшие волосы шевелятся.
Мне страшно.
Так дико страшно!
Так страшно, как не было даже тогда. В том сарае, где они меня…
- Что, Елена, боишься? Дрожишь?… Знаю. Всем перед смертью страшно. Всем! Отец обделался, когда понял, что умирает. Старый дурак! Зачем он сосватал меня Юсупову? Зачем? Я должна была выйти за Рустама. А папаша всё переиграл. Решил, что мне Юсупов подойдёт, а Валиде – Рустам. Мне Юсупов нравился. Хорош был. Очень хорош. И я хороша. Первая красавица района.
Она выпрямляется, словно вспоминает. Спичка, которую она так и не зажгла выпадает из пальцев. Она смотрит…
- Только… красота счастья не принесла. Я не чиста была. Меня… Мне восемнадцать исполнилось, когда меня друзья отца изнасиловали. Он сказал, что не знал ничего. Как же, не знал! Сам меня им и продал. А потом… решил, что Юсупову я больше подойду. А я, дурочка, еще сама к нему пришла. К Магомеду! Сама!
Её рассказ вызывает оторопь.
Я в шоке от того, что слышу.
Изнасиловали? Неужели это правда? В республике? Взрослые, состоятельные, как я полагаю мужчины надругались над дочерью друга?
- Пришла к Магомеду, к твоему будущему мужу, Елена. Легла с ним. Думала, понравлюсь ему, и он меня возьмёт быстрее. А он… Он назвал меня шармутой.
Она усмехается, и в зверином оскале боль, такая боль…
- Я тогда беременна была. От кого только – сама не знала. От тех, или от Магомеда. Сказала ему, а он меня снова шалавой обозвал и выгнал. И расторг помолвку.
Я представила её чувства.
Да, при всей моей ненависти я всё равно могла понять, что чувствовала юная, красивая девушка, которую лишили чести, надругались, а потом… потом прогнали прочь.
- Отец должен был найти мне мужа. Я его предупредила, что мне нужно выйти замуж раньше, чем выйдет Валида, сестра. Она же младше была! Но отец сказал, что свадьбу Валиды уже оплатили, деньги потрачены, гости едут. И родня её жениха будет против, если отложить. А я была тяжела… мне надо было замуж!
Рахимат дрожит, прикладывает руку к животу. Одну, вторую, я словно сама чувствую, как она давит своими жилистыми узловатыми руками на живот.
- Я знала, что делать. Вытравила. Знала, что потом, возможно, не смогу родить. Я просила Валиду поменяться со мной. Просила отдать мне Рустама. Она надо мной посмеялась. Сестра родная. Тогда я поняла, что все ответят. За всё. За каждую мою слезу. Я милостивая Рахимат! Моя милость – смерть!
Она смеётся. Страшный, дикий, безумный хохот.
- Отец был первым. Но я ждала. Я знала, что меня