Десять недель прошло с той ночи, когда пропал Джеймс. Роуэн так никому не рассказала об ожоге до своего побега, а сбежала она в тот же день, как сняли гипс. Сначала не говорила просто потому, что не могла придумать, как объяснить появление клейма. Потом поняла, что есть другая веская причина молчать: по этой примете ее можно было легко опознать. А поскольку Роуэн задумала исчезнуть, меньше всего она хотела быть узнанной.
Первые две недели покрытая волдырями кожа щипала и ныла. Теперь ожог зажил, превратившись в красный оттиск кольца Снетчера. Роуэн провела по клейму пальцами и поправила одежду, чтобы его прикрыть. Она мыслила здраво: клеймо никогда полностью не исчезнет. Отметина на всю жизнь.
Собрав рюкзак, она протиснулась в окно и покинула дом, даже не оглянувшись. Роуэн не собиралась возвращаться. Пристанища хороши лишь ненадолго, пока не пошли разговоры и тебя видели не очень много людей. Пора двигаться дальше.
Позавтракала она, как и все последнее время: по пути в библиотеку стянула фрукты у торговки на рынке и запила водой из питьевого фонтанчика. Поначалу она изрядно похудела, но теперь наловчилась воровать, и худоба стала потихоньку уходить.
В библиотеке Роуэн направилась в секцию фольклора и взяла с полки несколько книг. Устроившись в углу, открыла сделанные накануне закладки и продолжила читать с того места, на котором остановилась. За последние два месяца Роуэн почти до отказа набила голову огромным объемом сведений: о Дворах фейри, о подменышах и о способах защиты. «Никогда не называйте им своего имени… – прочитала она. – …если можете этого избежать, потому что они наверняка никогда не назовут вам своего. Имена обладают огромной силой».
У всего, что она узнавала и запоминала, был горький привкус: этого слишком мало, и все слишком поздно… Правда заключалась в том, что она понятия не имела ни как вернуть брата, ни даже с чего начать поиски.
Примерно через час у нее возникло ощущение, что за ней наблюдают. Подняв глаза, она увидела сидевшего напротив неряшливого мальчишку примерно ее возраста. Он читал местную газету, подергивая коленкой вверх-вниз, коленка задевала газету – и та шуршала. Время от времени он поглядывал на Роуэн, затем возвращался к чтению.
В третий раз, когда их глаза встретились, Роуэн не отвела взгляд. Было ясно, что мальчишка, как и она, бездомный – это было по нему прекрасно видно. Грязные обломанные ногти, сальные волосы. Под стул засунут огромный рюкзак и свернутый спальный мешок.
Мальчишка дружелюбно кивнул, потом, к неудовольствию Роуэн, подошел к ее столу и пододвинул стул.
– Что читаешь? – Он кивнул на стопку книг перед ней.
Выговор у него был северный. Один из передних зубов сколот.
– Не твое дело, – отрезала Роуэн, складывая книги и собираясь уходить. – Я на тебя только посмотрела, а вовсе не звала побеседовать.
Мальчишка откинулся назад на стуле и вскинул руки вверх, нечесаные космы закрыли лоб и брови.
– Успокойся. Я ничего вообще в виду не имел, просто, думаю, подойду поздороваюсь. Не нужно уходить. Я, типа, пытаюсь быть приветливым. Потому что, как бы, про нас с тобой в газете пишут…
Cвирепо глядя на него, Роуэн снова уселась:
– В смысле?
Мальчишка положил на стол газету и открыл последний раздел. С полосы смотрело около двадцати черно-белых лиц, заголовок гласил: «ПРОПАЛИ БЕЗ ВЕСТИ – ПОМОГИТЕ НАЙТИ!»
– Вот я. – Мальчишка ткнул куда-то в середину страницы.
Всмотревшись, Роуэн узнала на снимке характерный сколотый зуб. Прежде чем она прочитала имя, мальчишка хитро улыбнулся, прикрыл его и ткнул в нижнюю часть страницы:
– А вот и ты, если не ошибаюсь.
Роуэн уставилась на свою фотографию и непроизвольно опустила голову. Кровь прилила к ее щекам. Мальчишка снова улыбнулся и закрыл газету.
– Значит, ты еще совсем новичок, – тихо сказал он. – Недавно бродяжничаешь. Пишут, ты пропала в марте, а сейчас… май.
Роуэн пожала плечами.
– Начинаю привыкать, – пробормотала она. – А ты?
– Шесть месяцев. – Мальчишка поскреб свои грязные светлые волосы, затем помахал рукой из стороны в сторону. – Хорошо в таких местах, в библиотеках, если получается попасть. Тепло, спокойно, обычно даже удается посидеть несколько часов, если не заснешь или не будешь слишком вонять. – Он усмехнулся. – Хотя это сложновато.
Роуэн промолчала.
– Ну так, – спросил он, вытягивая шею, чтобы еще раз взглянуть на ее книги. – Фейри, да?
Она хмуро посмотрела на него:
– И что с того?
– Ну вот, ты опять, типа, защищаешься, – сказал он. – Мне просто любопытно.
– Напрасно. К тебе это все равно отношения не имеет.
Мальчишка опять откинулся на стуле назад. И взгляд его был понимающим.
– Возможно, имеет.
С нее было достаточно.
– Просто уже говори, что хотел, и уходи. Я занята.
– Хорошо, – сказал мальчишка. – Я тоже их вижу.
Роуэн смотрела на него в упор:
– Это что, какая-то шутка?
– А похоже, что я шучу?
– Откуда мне знать? Я знаю тебя всего две минуты.
– Тут не поспоришь. – Мальчишка наклонился и поднял свой рюкзак. – Пошли со мной. Хочу тебе кое-что показать.
– Даже не думай. Я никуда с тобой не пойду.
Порывшись в кармане, он выудил пригоршню мелочи. Пересчитал.
– Ну пойдем, что в этом плохого? Там есть чай.
– В прошлый раз мне сделали подобное предложение и украли все мои деньги, – ответила Роуэн. – Так что нет, спасибо.
– Как пожелаешь, – нахохлился мальчишка. – Я хотел с тобой просто поговорить, а не пугать и не грабить. – Отсчитал несколько монет и положил на стол. – Прими в знак моих добрых намерений. – Он ткнул пальцем в окно, поверх парковой скамейки, на угол улицы. – Если передумаешь, я буду вон в том кафе примерно полчаса. Ну, это я так надеюсь, что полчаса, а там – сколько получится просидеть с чаем, пока меня не выставят.
Он снова ухмыльнулся, показав сколотый зуб, сунул газету в карман куртки и встал.
– Кстати, зови меня Воробей.
– Воробей? – повторила Роуэн.
– Воробей и есть. Обычней некуда. Таких всюду полно.
Она наблюдала, как Воробей неторопливо выходит из библиотеки, затем встала и подошла к окну. Верный своему слову, он сразу нырнул в кафе и остановился у стойки.
Роуэн вернулась к столу и минут пять смотрела на оставленные деньги. В конце концов любопытство взяло верх. Сунув монеты в карман, она подхватила рюкзак и тронулась к выходу, по дороге возвращая книги на место.
В кафе Роуэн взяла чай, села к Воробью и подвинула к нему скудную сдачу.
Он оторвался от кружки с чаем:
– Оставь себе.
Ей не нужно было повторять дважды.
– Так как мне тебя называть? – спросил он.
Роуэн завела глаза и тихо ответила:
– Ты сам уже знаешь, раз видел фотографию в газете.
– Неважно. – Воробей вытер рот рукавом. – Никогда не ясно, кто может подслушивать. – Он огляделся. – Лучше соблюдать осторожность, если ты понимаешь, о чем я.
Роуэн пожала плечами, обхватив руками теплую чашку:
– Не знаю. Называй как хочешь, только не настоящим именем.
Воробей изучающе смотрел на нее:
– Самое яркое – твои волосы. Поэтому… Рыжая. Без претензии и по существу. Думаю, тебе подойдет.
Он снова ухмыльнулся, и сейчас Роуэн заметила, что при улыбке на щеке у него появляется ямочка.
– Так о чем ты хотел со мной поговорить?
– О фейри, – просто сказал Воробей. – Я не сразу решился. Ну, про то, что их вижу. Я не говорю об этом с кем попало.
– Тогда почему со мной? – Сердце Роуэн бешено колотилось.
– Во-первых, книги. И потом, я тебя видел здесь уже пару раз. – Воробей понизил голос. – Видел, как ты наблюдала за ними.
Роуэн изучала его лицо, пытаясь понять, не розыгрыш ли это, но он был абсолютно серьезен.
– Докажи, – хрипло сказала она.
– Для этого я и позвал тебя сюда. – Воробей поставил свой рюкзак на стол и подвинул к ней. – Посмотри в том боковом кармане. Только, типа, тихонько.
Роуэн с опаской расстегнула молнию бокового кармана и приподняла клапан. Оттуда пахнуло чем-то отвратительным. Краем глаза она заметила что-то маленькое, раздавленное и окровавленное, два сломанных крыла, опутанные волосами. Вскрикнув, она оттолкнула рюкзак, чай Воробья опрокинулся.
Вспышка раздражения промелькнула у него на лице, но ей было не сравниться с гневом на лице Роуэн. Она вскочила, схватила свой рюкзак и выбежала из кафе под любопытными взглядами посетителей. Перейдя дорогу, она быстро шла через парк, когда позади послышались шаги.
– Зачем ты это сделала? – строго спросил Воробей. – Я же сказал, чтобы тихонько! Только чай у нас даром пропал, вот и все. К тому же, если