Пока я слушала, как они спорят, меня снова охватили подозрения, неуместные, словно зубная боль. Что именно мы приехали искать? Мы ведь даже не предупредили о своем визите. А если этой женщины тут нет? А что, если она здесь, но не в состоянии предоставить нам информацию, которую мы ищем?
Ощущение, что я бреду в темноте, становилось тем сильнее, чем больше я об этом думала. Я пожалела, что позволила втянуть себя в эту историю, и сказала себе, что если бы я остановилась и подумала, что творю, то поняла бы, что этот план был абсурдным.
В домофоне раздался щелчок, и все затихло. Олег мрачно посмотрел на меня с лицом человека, который обычно приносит плохие новости.
– Он говорит, что сейчас не приемные часы.
– Олег, да ты гонишь.
– Я сказал ему, что мы приехали из Берлина, но ему все равно. Говорит, что не может просто так пустить нас внутрь, чтобы поговорить с одной из подопечных.
Я выругалась. Это было катастрофой. Не хватало только, чтобы мы еще и столкнулись с бюрократическими проволочками, которые помешали бы нам расспросить эту женщину.
Олег снова нажал на звонок. На этот раз никто не ответил, но через несколько секунд дверь подъезда открылась, и оттуда выглянул человек с таким лицом, будто его оторвали от туалетных дел. Одетый в клетчатую рубашку и хлопковые штаны, он напоминал пастуха в разгар рабочего дня.
– Le cose non funzionano nemmeno così, signore.
Я узнала его грубый голос, который мы слышали через домофон. Они с Олегом вступили в новый диалог, на этот раз – лицом к лицу. Итальянец сопровождал свои доводы резкими вертикальными взмахами рук, будто пытаясь взлететь, а Олег отвечал ему жестко, не позволяя себя запугать и демонстрируя, что не сдастся.
– Что происходит, Олег? Что он говорит?
Никто из двоих мне не ответил. Они продолжали спорить, словно меня не существовало. Наконец пастух захлопнул дверь, оставив нас озадаченно стоять снаружи.
– Он мне сказал, что сейчас позвонит дочери Филиппы Диченти. Скажет ей, что мы приехали, чтобы поговорить с ее матерью, и узнает, что она по этому поводу думает.
В нашем случае это звучало вполне обнадеживающе, но мне все равно было трудно разделить его оптимизм. Перспектива вернуться в Берлин с пустыми руками не давала мне покоя. Поэтому вместо того, чтобы ответить, я просто прислонилась спиной к стене и сползла на землю.
– Чувак, надеюсь, оно того стоит.
Олег уже собирался что-то ответить, но вдруг передумал и принялся нервно расхаживать взад-вперед, словно лев в клетке.
34
Нам оставалось только ждать. Несколько минут спустя Олег попросил у меня разрешения сходить на поиски пары стаканчиков кофе, которые скрасили бы наше ожидание. Оставшись в одиночестве, я достала из рюкзака купленный в Берлине экземпляр «Das Spiel des Engels» и начала его изучать.
Я не говорю по-немецки. Для меня это – не более чем сложный, резкий язык, который мне никогда не хотелось выучить. Перелистнув несколько страниц, я прочитала пару случайных фраз, составленных из километровых слов, которые мне не удалось расшифровать. Не было никакого смысла пытаться понять текст этого громоздкого тома, который я купила скорее импульсивно, чем из искреннего желания погрузиться в историю. Тем не менее, открыв первую страницу и прочитав самое начало романа, я ощутила трепет, прокручивая в голове точный перевод первого абзаца, который читала уже несколько десятков раз:
Писатель никогда не забывает ни своего первого гонорара, ни первой похвалы, полученной за поведанную историю.
Разумеется, роман, который я держала в руках, начинался с чего-то вроде «Ein Schriftsteller vergisst nie, wann er zum ersten Mal…», но мне было все равно. Этого стимула оказалось для меня достаточно, чтобы почувствовать себя в привычном месте и чтобы мое подсознание взяло верх и заменило этот непонятный текст отрывком, который я хорошо знала.
Я почитала еще какое-то время, мысленно переводя, или, скорее, вспоминая, что будет дальше в тексте, опираясь на отдельные слова – всего лишь пару-тройку, которые казались мне смутно знакомыми. Я так увлеклась этим процессом, что даже не заметила, как вернулся Олег. Подняв взгляд, я увидела, что он сидит рядом со мной, загадочно улыбаясь.
– «Игра ангела», – перевел он. – Хорошая книга?
Я пожала плечами. Невозможно было ответить на подобный вопрос простым «да» или «нет». Это все равно что максимально упростить книгу, которая сопровождала меня с момента, когда я начала хоть что-то соображать, и которую с тех пор читала бесчисленное количество раз. Взяв протянутый мне кофе в бумажном стаканчике, я сделала глоток, мысленно умоляя, чтобы наш диалог на этом закончился, но, разумеется, я слишком многого хотела.
– А я думал, что ты не говоришь на немецком, Грета.
– Я и не говорю.
Олег нахмурился, но что-то в моем поведении, похоже, не позволило ему продолжать в том же духе, поэтому он просто вежливо промолчал, словно решил не обращать внимания на мои причуды.
Я попыталась снова сосредоточиться на чтении, но не получилось. Вмешавшись, Олег вывел меня из состояния транса, в которое я вошла, занимаясь синхронным, ну, или почти, переводом текста. Я не могла его в этом винить, поэтому убрала книгу и посвятила несколько следующих минут, смакуя напиток, который был настолько терпким и крепким, что мне трудно было поверить, что его можно было вообще назвать кофе.
Буквально через несколько минут я увидела, как со стороны улицы в нашу сторону торопливо направляется женщина, глядя на нас с недовольным выражением лица, словно ее отвлекли от какого-то очень важного дела.
– Cosa sta succedendo? – спросила она. – Cosa volete da mia madre?
Мне не нужно было знать итальянский, чтобы понять, что она хотела знать, какого черта мы тут забыли, или уловить агрессивный тон, которым она задала эти вопросы. Казалось, она была готова наброситься на нас с кулаками, если мы не ответим ей как надо. Вот бы знать, что ей сказал администратор.
Олег спросил ее, говорит ли она по-английски. Женщина смерила нас взглядом прежде, чем ответить утвердительно. Я воспользовалась моментом, чтобы подняться на ноги и отряхнуть штаны.
– Мы приехали из Центральной и Земельной библиотеки Берлина, – объяснил Олег. – Мы работаем над возвращением книг, разграбленных во время Второй мировой войны. Нам бы хотелось поговорить с госпожой Диченти об одном происшествии, случившемся в Риме