Ситуация, становившаяся все более сюрреалистичной, больше напоминала сюжет романа Александра Дюма, чем реальную жизнь. Аргентинец изящно взмахнул шпагой, чтобы убедиться, что те, кто на нас напал, хорошо ее рассмотрели, и лезвие несколько раз вспыхнуло в темноте.
Так вот зачем он везде носил с собой этот зонтик, догадалась я.
Блондин бросился на него.
Аргентинец сделал простой, едва заметный взмах рукой, словно пытаясь отогнать надоедливое насекомое. Описав в воздухе дугу, шпага коснулась лица блондина, чей крик эхом разнесся по пустынному переулку. Попятившись назад, злодей поднес руку к лицу. Когда он ее убрал, я ясно рассмотрела у него под глазом четко очерченный порез. Будь он на несколько сантиметров выше, ему пришлось бы подыскивать себе стеклянный протез.
– Bastardo…
Загородив собой блондина, его сообщники были готовы разорвать Ченчо на части.
Я бы с удовольствием осталась здесь, чтобы понаблюдать за этим шоу, но Олег, к счастью, воспользовался моментом: он схватил меня за рукав пальто и потащил за собой к выходу из переулка. Я не стала сопротивляться, и мы прорвались сквозь группу как раз в тот момент, когда блондин с залитым кровью лицом вновь бросился на Ченчо.
Мы успели услышать раздавшиеся у нас за спиной крики и удары, но вскоре уже были далеко от места схватки. Через несколько минут, сами не понимая как, мы вновь оказались на одной из главных улиц, полной беззаботных на вид пешеходов, которым пришлось прижиматься к стенам зданий, чтобы мы с ними не сталкивались.
Продолжая бежать, я поглядывала на Олега. Выражение его лица было яростным, словно хотел вернуться в тот переулок и прийти на помощь аргентинцу. Внезапно он показался мне не таким тщедушным и жалким, как раньше. Выражение его лица красноречиво говорило о том, что если кто-то хоть пальцем к нему притронется, то дорого за это заплатит.
Мне всем сердцем захотелось, чтобы этот приступ дерзости покинул его до того, как он чего-нибудь натворит. Было очевидно, что обстоятельства были сильнее нас.
36
Я не смогла бы уснуть, даже если бы мне предложили миллион долларов, чтобы я сомкнула веки. Меня никак не отпускало чувство угрозы, хоть я и находилась у себя в комнате, в безопасности, впрочем, не будучи уверенной, что за нами не проследили.
Именно поэтому я какое-то время расхаживала по номеру, нервничая и не в силах успокоиться после того, как стала невольной свидетельницей такого всплеска жестокости. Ченчо продемонстрировал потрясающее владение шпагой, старинным, архаичным оружием, которое, казалось, пришло к нам со страниц исторического романа и придавало всей ситуации ореол ирреальности, не поддающийся осмыслению.
Его внезапное появление тоже не выходило у меня из головы. Как, черт возьми, он оказался рядом с нами? Неужели он ехал за нами из Берлина?
Поток моих мыслей прервал стук в дверь. Тихий, робкий звук сразу же дал мне понять, кто находился по ту сторону. Я чисто формально спросила, кто это.
Олег. Открыв дверь, я увидела, каким бледным было его лицо, за застенчивым выражением которого он, видимо, прятал свою нервозность. Библиотекарь поправил очки прежде, чем заговорить:
– Тоже уснуть не можешь?
В любой другой ситуации я бы отказалась впустить к себе в номер парня, которого едва знала, но сейчас я предположила, что уже могу считать его своим приятелем, ну, или почти. Мало что лучше укрепляет отношения, как тот факт, что на вас пытались напасть трое хулиганов.
Именно поэтому я отошла в сторону, приглашая его войти. Прежде чем закрыть дверь, я выглянула в коридор, чтобы убедиться, что там не было нежеланных гостей. Так, на всякий случай.
Сделав несколько шагов, библиотекарь застыл на месте. Указав ему подбородком на единственный стул, я устроилась на кровати, скрестив ноги. Номер был не настолько большим, чтобы в нем хватило места для еще какой-то мебели. Олег нерешительно сел, словно пытался вспомнить, зачем вообще сюда пришел.
– Кем был тот парень? – спросил он. – В плаще и с чем-то типа шпаги. У меня сложилось впечатление, что ты с ним знакома.
Он держался максимально осторожно. Недосказанность висела в воздухе с тех пор, как мы приехали в отель. Все это время я уклонялась от любых попыток Олега завязать разговор на эту тему, но сейчас было бессмысленным этого избегать.
– Его зовут Ченчо. Он работает на Сарасолу.
Когда я произнесла эту фамилию, он прищурился.
– А для чего он приехал, Грета? Ты рассказывала ему, что мы сюда поедем?
В обоих вопросах содержался слишком явный упрек, чтобы пропустить все мимо ушей. Я была не в настроении ходить вокруг да около.
– Забавно, но я собиралась задать тебе тот же вопрос.
– В смысле?
– Ты в последнее время разговаривал с Сарасолой?
Я была почти уверена, что он никак не был в этом замешан, но мне нужно было услышать это от него.
– Я уже несколько месяцев не видел этого типа. А почему ты спрашиваешь?
– Потому что кто-то, видимо, рассказал ему, что мы едем в Рим. Вот он и послал за нами своего сторожевого пса.
– Но зачем?
Я сдержалась, чтобы не дать ему ответ, который мне и самой хотелось услышать. Впрочем, как бы меня это ни злило, я не могла отрицать, что сейчас это было очевидным фактом. Именно поэтому я в общих чертах пересказала ему свой разговор с Карлосом Сарасолой в Берлине. Казалось, я почти слышу, как скрипят шестеренки у него в мозгу, соединяясь друг с другом, чтобы породить новые выводы – столь же нелепые, сколь и неизбежные.
– Значит, Сарасола не сдался. Он все еще пытается разыскать эту библиотеку.
Я была не в настроении опровергать его предположения, потому что все еще не оправилась от шока, который вызвала у меня попытка нападения этих трех негодяев. Нам повезло, что Ченчо проходил рядом.
И хотя вмешательство приспешника Сарасолы было для нас судьбоносным, оно меня совершенно не успокаивало. Да, он нас спас, но что-то в том, как он действовал – жестоко и четко, заставляло меня воспринимать его как какого-то дикого зверя, которого трудно контролировать. Если бы однажды не они, а мы встали бы у него на пути, то он бы без всяких колебаний воспользовался своей шпагой, чтобы поступить с нами точно так же, как с этими тремя ублюдками.
– И этот, как ты говоришь, Ченчо преследовал нас от самого Берлина?
– Полагаю, что да.
– Но как он