– Спорим, он всю ночь провел за рулем, чтобы добраться до Рима.
Мы оба упускали из виду самый важный вопрос из всех. Как, черт возьми, Ченчо узнал, что мы направляемся в Рим? Я не думала, что Олег докладывал ему обо всех наших передвижениях, и мне в голову пришло еще одно имя, которое, на самом деле, было самым правдоподобным вариантом. Тереза Солана.
Кредитная карточка, которую Neoprisa предоставила мне для покрытия расходов, связанных с расследованием, должна была преследовать и еще одну цель: держать меня под контролем. Благодаря истории операций они заранее узнали бы, что я собираюсь полететь в Рим, и даже название гостиницы, в которой мы остановились.
Было очевидно, что договор Терезы Солана с Сарасолой оставался в силе. Вот почему она продолжала держать его в курсе моих передвижений. Так библиофил и его прихвостень будут знать мое точное местоположение в любой момент и смогут быть уверены, что я не опередила их в поисках, каким бы маловероятным это ни казалось.
– Думаешь, мы в опасности, Грета?
– С чего бы это?
Он посмотрел в сторону, словно пытаясь уйти от ответа.
– Себастьяна убили всего пару дней назад, – ответил он.
Я тоже об этом задумывалась. Тот факт, что Себастьян погиб прямо перед нашей поездкой в Рим, был слишком своевременным совпадением, чтобы его проигнорировать, впрочем, я не видела ничего, что связывало бы его убийство с нашим делом.
– Это другое, Олег. Скорее всего, Себастьяна кто-то убил, чтобы заполучить этот экземпляр «Фауста». Какое отношение это имеет к нам?
– А что по поводу этого Ченчо? – спросил он. – Ведь Себастьяна, насколько нам известно, зарезали…
Мне были понятны его сомнения. То, с каким мастерством Ченчо орудовал шпагой, выглядело как минимум подозрительно. А что, если этот аргентинец заколол Себастьяна, чтобы забрать себе «Фауста»? Нет, это бессмыслица.
– Не думаю, что Ченчо как-то связан со смертью Себастьяна, – заверила его я.
Я и правда так считала. Аргентинец выполнял приказы Сарасолы, и если бы тот захотел приобрести «Фауста», он не стал бы терять время, выдавая себя за другого человека и месяцами переписываясь с библиотекарем, и разыгрывать эту клоунаду, чтобы в конце концов совершить преступление. Вместо этого он поговорил бы напрямую с руководством Центральной и Земельной библиотеки, сделал бы щедрое пожертвование и забрал бы этот экземпляр без лишнего шума и подозрений.
Я ощутила, как у меня в кармане завибрировал телефон. Наверное, это было сообщение от Марлы, ведь она хотела, чтобы я держала ее в курсе наших находок.
– Нам надо отдохнуть, Олег. Завтра рано утром мы вылетаем в Берлин.
Прекрасный способ заставить его наконец убраться.
К счастью, он сразу же уловил мой намек и поднялся на ноги.
– Вряд ли у меня получится уснуть, но хотя бы попытаюсь.
Он вежливо улыбнулся, а затем, пробормотав что-то на прощание, вышел из номера. Оставшись в одиночестве, я достала телефон и увидела, что сообщение пришло не от Марлы, а с незнакомого номера.
Смотри, куда лезешь, красотка. Я не всегда буду рядом, чтобы спасти ваши задницы.
Слово «красотка» говорило об отправителе больше, чем если бы он подписался своими именем и фамилией. Мне в голову пришло несколько весьма грубых ответов, которые выражали то, с каким отвращением я относилась к этому человеку, но я их отбросила. Я не собиралась играть по его правилам: возможно, именно этого он от меня и ждал.
Вместо этого я набрала номер сестры.
37
Марла, как обычно, несколько раз перебивала меня, делая замечания и задавая вопросы, отчего мой рассказ о встрече с Филипой Диченти затянулся. Пересказав ей этот диалог и услышав сомнения сестры, я пришла к выводу, что он был еще менее информативным, чем мне казалось.
– Сеньора Диченти узнала Хербста, – сообщила я, – но это на самом деле ничего не значит.
– Может быть, ничего, Грета. А может, и все.
– Не знаю, как это возможно.
– До того, как вы к ней поехали, у нас было трое подозреваемых в краже Библиотеки Еврейской общины. А теперь список можно сократить до одного человека.
– Не думаю, что нам стоит быть такими категоричными. Сеньора Диченти указала на Хербста, но этого недостаточно, чтобы быть на сто процентов уверенными, что это именно он.
– Но это все упрощает, сестренка. Теперь мы можем сосредоточиться на этом мужике и пойти по его следам, пока у нас не останется никаких сомнений в его причастности.
Для Марлы было странным проявлять такой энтузиазм, особенно в вопросе, который до последнего нашего разговора не вызывал у нее особенного интереса. Это заставило меня предположить, что было и еще что-то, о чем она мне не рассказывала.
– Ты нашла каталог Зонне?
– Этот каталог просто нереально найти, – ответила она. – Мне удалось лишь выяснить часть его содержимого. Но это тоже неплохо: в Библиотеке Еврейской общины Рима было около семи тысяч томов, сред них – двадцать шесть старинных рукописей, двенадцать инкунабул и куча текстов, напечатанных в Константинополе в XVI веке. – Она прервала разговор, чтобы зажечь сигарету. Думаю, она это сделала еще и для того, чтобы придать больший вес тому, что собиралась сказать дальше, словно хотела, чтобы я обратила на ее слова особое внимание. – А еще в ней хранилась четверть книг, напечатанных семейством Сончино. Знаешь таких?
– Сончино?
– Они были семьей еврейских книгопечатников родом из Германии, обосновавшейся в Италии в середине XV века. Одно из самых важных их изданий – Библия Сончино, напечатанная в 1488 году в трех томах. Она стала первой полной версией Библии на иврите, напечатанной на типографском станке с подвижными литерами.
Она замолчала, словно хотела дать мне возможность высказаться. Мне не составило труда догадаться, к чему она клонит и почему кажется такой довольной.
– И ты нашла эту Библию?
В ответ она произнесла какое-то расплывчатое «ага», а потом сделала глубокую затяжку, отчего в трубке раздался неприятный звук, настолько резкий, словно все происходило в нескольких сантиметрах от моего уха.
– Несколько месяцев назад один известный парижский библиофил похвастался на нескольких форумах, что наткнулся на все три тома Библии Сончино во время одной из своих недавних поездок. Его звали Марсель Дюбуа.
Она произнесла его фамилию как-то странно: «Дубуа», словно пытаясь изобразить парижский акцент, впрочем, вышло у нее довольно плохо и натужно. Я не могла не обратить на это внимания.
– А почему