– Уже поздновато о чем-то жалеть, – ответила я. – Ну, и раз мы здесь, то ничего не потеряем, если просто взглянем на все одним глазком.
Мы догнали Юрека, уже несколько раз повернувшего с уверенностью человека, находившегося в знакомых для себя местах. Я опасалась, что мужчина помнил все не так хорошо, как утверждал, и что на самом деле понятия не имел, где мы находимся, но было очевидно, что он отлично знал эту деревню. Мы встретили нескольких местных жителей, и те с любопытством на нас взглянули. Время от времени он указывал на конкретное место – площадь, фонтан, здание – но ничего не говорил, лишь улыбаясь и почесывая бороду, словно комментарии были излишни. Шкряб-шкряб. Впрочем, моя уверенность в его способностях начала таять, когда, добравшись до окраины деревни, мы свернули на тропинку, ведущую вдоль пустыря, усеянного редкими чахлыми деревцами. Из-за того, что вокруг не было зданий, ветер и холод казались еще более ощутимыми. И будто этого было недостаточно мне на нос приземлилась пара одиноких снежинок, предвещая грядущую бурю.
– Это точно здесь? – спросила я.
Прежде, чем он успел мне ответить, я заметила, как у меня в кармане завибрировал телефон.
На экране высветилось имя Терезы Солана: словно гость, без приглашения явившийся на приватную встречу. Сдержавшись, чтобы не выругаться, я отстала от остальных, чтобы ответить на звонок.
– Здравствуйте, сеньора Солана.
– Здравствуй, Грета. Как ты там?
Судя по ее резкому тону, звонок был сделан не из вежливости. Я предположила, что Ченчо, должно быть, уже сообщил ей, что мы его провели.
– Неплохо. Следую за парой зацепок, которые могут нас к чему-то привести.
– Отлично.
Ни одна из нас даже не потрудилась говорить искренне. Может, это и к лучшему, сказала я себе. Без лицемерия жизнь выглядела бы абсолютно по-другому.
– Что ж, я звоню тебе по двум причинам. Во-первых, я увидела, что ты сняла наличные с карточки, которую мы выделили на твои расходы.
– Ага.
Женщина начала ждать от меня объяснений. Когда их не последовало, то она вновь заговорила.
– Дело не в том, что я тебе не доверяю, Грета. Просто не хочу, чтобы бюджет, выделенный на это расследование, вышел за рамки. Поэтому мне хотелось бы знать, на что ты планируешь потратить эти деньги.
– Ну, я не знаю, давно ли вы в последний раз были в Германии, но тут много мест, где нельзя расплатиться картой. Этими наличными я в основном плачу за завтраки и покупаю кое-что для своего расследования.
– Понятно. То есть эти деньги нужны, чтобы оплачивать завтраки.
– Точно.
Молчание стало напряженным, превращая наш диалог в бомбу замедленного действия, готовую взорваться в любой момент.
– Жду от тебя отчета, в котором будут четко указаны расходы, – проговорила она. – Сколько у тебя было завтраков и где, пришлось ли тебе заплатить какому-нибудь эксперту, чтобы он дал тебе свое заключение… Ну, и так далее.
– Конечно, можете не переживать.
– А вторая причина, по которой я тебе звоню – я увидела, что ты поехала в Рим. Зачем ты это сделала? Неужели нашла какую-то зацепку, которая означала бы, что книги, принадлежавшие дедушке Фритц-Брионеса, находятся там?
– Да, но боюсь, что это оказалось ложным следом.
Я осознавала, что подобный ответ, произнесенный максимально безразличным голосом, разозлит ее до предела.
– Значит, ты зря съездила в Рим.
– Вроде того.
– Ты же понимаешь, что все это – не игрушки, да? – Я ничего не ответила. Подобный вопрос не заслуживал ответа. – Грета, ты не можешь вот так бессмысленно идти по ложному следу.
– В этом и заключаются ложные следы, сеньора Солана: невозможно понять, что они ложные, пока не станет слишком поздно.
– Если бы я тебе не доверяла, то решила бы, что ты поехала в Рим как турист или чтобы навестить там какого-нибудь друга за деньги сеньора Фритц-Брионеса.
– Хорошо, что вы мне доверяете.
– Тем не менее жду от тебя еще и отчета, в котором ты объяснишь мне, что именно заставило тебя решить, что поехать в Рим было хорошей идеей, а еще – что именно ты там делала.
– Разумеется, я обо всем составлю отчет. Уже утром он будет у вас на столе.
Мы обе знали, что я и не думала составлять никакого отчета, но признать это было бы равноценно тому, чтобы начать перестрелку. Именно поэтому Тереза Солана выждала несколько секунд, чтобы успокоиться, прежде чем задать мне вопрос, который уже давно крутился у нее в голове: он и был реальной причиной ее звонка.
– Где ты находишься?
Я окинула взглядом окружавший меня пустынный пейзаж. Олег с Юреком уже ушли метров на двадцать вперед и остановились перед каким-то полуразрушенным домиком. Неужели это и был тот склад, который мы искали?
– Гуляю.
– Где, Грета?
Она едва сдерживала ярость, исходившую от этих двух слов. Если бы она сейчас стояла передо мной, то наверняка отвесила бы мне пощечину. Или, по крайней мере, попыталась бы это сделать.
– Боюсь, на этот раз вам придется мне довериться, сеньора Солана. Так, для разнообразия.
По понятным причинам она не собиралась этого делать, но, тем не менее, ей удалось выразить свое неодобрение, с резким звуком причмокнув губами.
– Мы отслеживаем все операции по твоей карте, – призналась она. – Не думала, что мне придется тебе это объяснять, но скажу: мы это делаем для твоей же безопасности.
– Очень заботливо с вашей стороны.
– Если с тобой, не дай бог, что-то случится, то мы сможем вызвать полицию, и она быстро до тебя доберется. Конечно, вряд ли это произойдет, но представь, если тебя вдруг похитят или нападут и ограбят в Берлине или даже в Риме.
Тот факт, что она упомянула о произошедшем со мной в Риме, выдал, до какой степени она была осведомлена о моих передвижениях. Я даже задалась вопросом, не ее ли рук это было дело. Возможно, нападение тех трех отморозков было тщательно продуманной инсценировкой, целью которой было меня запугать, чтобы я не смела сделать что-то по-своему.
– Я уже не маленькая, сеньора Солана. Вы удивитесь, до какой степени я способна сама о себе позаботиться.
– Нравится нам это или нет, мы с тобой в одной лодке. Чтобы расследование было успешным, мы должны друг другу доверять. Если с тобой что-то случится…
– А с какой стати, черт возьми, со мной должно что-то случиться? – Я была сыта по горло. Она уже во второй раз намекала, что на меня могут снова напасть. Я не могла отделаться от ощущения, что это предостережение в то же