— Вы с первой встречи знаете мою страсть к литературе, — (как удачно тогда на балконе Элены он болтался именно с поэмою!).
— Да, о ваших многочисленных страстях вы мне уже обмолвились.
Эти современные девицы просто невозможно злопамятны!
«Что я там наплел ей под дождем? Пора дополнить?»
Лис начал преобразовывать улыбку в «номер три», самый проникновенный, когда перед его внутренним взором стали сразу три девичьих образа: призрак Арис поглядел на него с укором, практичная Виола была откровенно сердита, а Лея… даже мысленная Лея отвернулась очень холодно. Лис помолчал, ведя незримый бой, и после значимой победы впал в тоску.
— Я надеялся попасть в библиотеку, — без лицедейских масок он стал скучен сам себе.
Леди Рита наклонила голову к плечу, оценивая честные глаза пришельца. Алессан удержался от вздоха — можно же сейчас развить идею с давним поклонением…
— Гиарские научные труды о чарах могли бы очень мне помочь в работе, — обозначил он, последней силою держась сухого тона. — Конечно, я не возьму их без ведома господина советника.
Отроковица все еще смотрела, поджав губки в большой серьезности. По ее разумению, тайн в библиотеке не было, и батюшка всегда охотно щеголял обширной картотекой книг. Запирали ее больше от ночных авантюристок — четырех любимых кошек матушки, неравнодушных к мебельному гарнитуру. Если она откроет гостю дверь, беды не станет? Едва ли он подвержен той же слабости.
Заметив правильную склонность барышни, Лис деликатно отодвинулся с ее пути. Леди Рита коснулась медной ручки — сокровищница тотчас распахнулась, магические лампы заискрили, набирая свет.
Стеллажи по стенам длинной залы летели вверх и упирались в потолок. Все они были темными, с резьбою по торцам и лакированными статуями тех же кучерявых мудрецов меж полок. Атмосфера дышала древностью и могла бы казаться загадочной, когда по центру не стояли бы зеленая софа и два таких же кресла — края их спинок украшались рваной бахромой, подаренной кошачьими когтями.
На неудержимые брови Лиса девица оскорбленно бросила:
— Не думайте, пожалуйста, будто мы не имеем средств его перетянуть! Но батюшке сия обивка дорога как память.
Лис понимающе кивнул (пока его не выгнали) и сделал вывод, что леди Рита ему послана с небес — едва ли хозяин согласился бы вести сюда Селима.
— Ищите, — она присела на софу, невзначай загородив особенно лохматый уголок.
О, Лис уже искал вовсю!
Дверь правее него могла быть только входом в кабинет, и он трепетал с каждым шагом, покуда шел вдоль стеллажей, изображая интерес к обложкам. Собрание оправдывало славу — здесь в самом деле можно много почерпнуть, но но нынче весь азарт ловца сосредоточился на стенах.
Юный маг чаровал и аккуратно слушал — где откликнется намек на серебро, испорченное медью? Панели за любой из полок могли скрывать тайник, а уж близ входа в кабинет Лис и вовсе забылся на десять минут, листая что-то на гиарском. Щель под тяжелой дверью позволяла его магии проникнуть внутрь, вслепую ощупать потоком стол и шкафы…
Ничего. Много серебра (чернильница? декор?), золото (хранилище монет в чарованном шкафу?), повсюду медь в обеих комнатах, но — той пропорции, которую он распознал бы как фальшивую луну, нигде не попадалось.
— Полезно? — спросила леди Рита в нетерпении, когда он позабыл даже листать прихваченную книгу. — Вы не могли бы поспешить? Меня ожидает стакан молока перед сном.
Язвительный тон барышни на сей раз Лис не принял на свой счет — девица, очевидно, разобижена, что для приема с чужеземным принцем родители сочли ее недостаточно взрослой.
Алессан закрыл трактат о магии, в котором не прочел даже полслова, и перестал в десятый раз искать улики чутким слухом. Та леина поддельная луна свежей чеканки дала ему надежду, что преступник не так уж осторожен — удастся запросто найти следы! Возможно, советник взялся за ум и перепрятал все до единой монетки в далекие подвалы… но скорее — в изготовлении фальшивок семья Верде не была замешана.
— Благодарю за ваше снисхождение, — мрачно отозвался он. — За дозволением взять книгу я обращусь к вашему батюшке.
И ведь придется обратиться! Девица, уж конечно, растрещит отцу об этой встрече с рьяным книголюбом.
— Надеюсь, на этом вы завершите ваше странное преследование моей семьи? — строго спросила она, поднимаясь и подчеркнуто взрослым жестом подавая кисть.
Теперь ему вменили и навязчивость! Провал дополнился позором личного характера. Лис исполнил этикетный ритуал со всем покорным прилежанием и только выходя позволил выказать тончайший штрих испытанной трагедии:
— Ликуйте! Принимаю ваш укол без боя.
* * *
Шанс остаться рядом с принцем выпал Арис из-за новой неприятности — за клавесином заиграли танцы. Похоже, хозяева решили нынче все смешать и показать Селиму лучшие традиции ладийской знати.
Не то, чтобы движение втянуло всех гостей, но кресла отодвинули по стенам, давая пространство для нескольких пар. Это позволило иным опять рассредоточится в свободных островках, а на столики меж ними стали разносить горячий модный кофе.
Разумеется, когда случились танцы, ее высочество сказалась утомленной, и два ретивых кавалера по очереди отошли ни с чем. Пусть она уже освоила фигуры полонеза, но дебютировать сегодня было слишком героически! Южный посол, конечно, тоже не проникся этой стороной приема и выбрал с интересом созерцать ладийское веселье от высокого окна.
Прилипчивый кружок вельмож вокруг него еще не подоспел восстановиться — принц одиноко сел и подхватил изысканную чашку со стола. Он ждал не более минуты — рядом зашумело платье, и на край сафьянового кресла опустилась осторожная царевна. Она держалась даже грациозно, но речи с языка не шли — девица тоже заняла свои ладони чашкой и, все еще оттягивая слово, погрузилась в горьковатый аромат.
Кофе в качестве десерта вышел не самой удачной задумкой хозяйки. Селим его лишь пригубил, тактично отставил обратно на стол и более к нему не возвращался. Однако, хозяйку в мыслях поблагодарил — он получил прекрасный повод подтолкнуть царевну.
— Вам нравится? — прерывал посол тягучее, обоим ясное молчание.
Впервые за вечер его прищур сделался слегка лукав и многозначен. Повеяло цветным очарованием ковровой лавки и ароматом кофе, что им там подносили — по-видимому, то был «настоящий» экземпляр, а нынешний Селим нашел негодным. Вязунья не поймала разницы, но не могла не улыбнутся тоже.
— Я начинаю привыкать.
Клавесин с голосом «чище девичьей слезы» (слезы дев оказались весьма пронзительны для слуха), любезно заглушал их вкрадчивые реплики — беседа обещала быть не для ушей ладийской знати.
— Я тоже привыкаю здесь, — Селим делился доверительно и мягко. — Ладия так широко гостеприимет