Я хранил верность Майе – девушке, от которой не ждал взаимности, – и мне было легче погрузиться в безответную любовь, чем позволить себе желать чего-то другого. Чего-то, что несет в себе риск, что меня отвергнут и разобьют мне сердце. В общем, чего-то… настоящего.
Я почти на автомате ставлю новую пластинку на диск проигрывателя. Щелкаю переключателем. Опускаю иглу.
Впрочем, я почти не слышу музыки. Даже не знаю, какую пластинку только что схватил с верха стопки. Я слишком погружен в свои мысли. И ошарашен невероятным осознанием.
Итак, класс. Что мы узнали на этом уроке?
Что, по-видимому, я – самый рассеянный безумно влюбленный тупица на всем побережье Фортуна-Бич.
– Куда я дел тот альбом «Город Лондон»?
Я вздрагиваю и поворачиваюсь к отцу. Он упирает руки в бока и, хмурясь, осматривает прилавок: компьютер и клавиатуру, кучу разнообразных товаров, оставшуюся почту, которую нужно отнести в кабинет, коробку с пластинками, ждущими оценки. Смысл его слов доходит до меня не сразу.
– О, он…
Я цепенею; рука зависает на полпути к тому месту, где отец оставил пластинку с сертификатом подлинности.
Там ничего нет.
– Клянусь, он лежал прямо здесь… – Я резко втягиваю воздух. – О нет. Вот черт!
Отец бросает на меня обеспокоенный взгляд.
– Я думаю… думаю, он мог попасть в ту стопку пластинок, которые только что… та женщина…
В глазах отца мелькает болезненное понимание.
– Ее кредитка. Мы можем узнать ее имя…
Я отрицательно качаю головой.
– Она заплатила наличными.
Отец вздрагивает.
Мы долго смотрим друг на друга в жутком молчании. Меня пожирает чувство вины. Альбом исчез. Как и мой волшебный кубик. Альбома «Город Лондон» с автографом больше нет.
Проклятие Ландинтона обрушивается снова.
Глава тридцать первая
Отец сообщает остальным новость о пропаже автографа Пола Маккартни, параллельно обжаривая на гриле сэндвичи с ветчиной и сыром. Вся семья встревожена, но он старается сгладить углы, опуская ту часть истории, из которой выходит, что во всем виноват я.
От папиного великодушия мне становится только хуже.
– Промахи случаются, – говорит он, выставляя на стол блюдо с сэндвичами и рулон бумажных полотенец. – Ничего страшного.
Обмениваясь неуверенными взглядами, домочадцы соглашаются с ним. Действительно, ничего страшного.
Только это неправда. Все гораздо серьезнее, чем они думают. Еще одно доказательство, что удача от меня отвернулась. Еще одно доказательство, что я проклят.
Что, если отныне так будет всегда? Одно несчастье за другим, всю мою жалкую жизнь?
Нет. Нельзя так думать. Должен быть выход из этого порочного круга. Способ разрушить заклятие.
Если бы только я не потерял тот кубик.
– Это пришло тебе по почте, Джуд. – Мама вытирает бумажным полотенцем перепачканные маслом пальцы и, взяв в руки какой-то конверт, передает его мне поверх растущей на тарелке Элли кучи недоеденных хлебных корок.
Поначалу я уверен, что меня ожидают очередные скверные новости, поэтому даже не беспокоюсь о том, что запачкаю конверт, вытаскивая из него… чек. На пятьдесят долларов, с моим именем, аккуратно напечатанным в строке получателя. В уголке логотип журнала Dungeon – стилизованная буква D за средневековой железной решеткой.
–Мило.– Прю легонько ударяет меня по плечу.– Полагаю, теперь ты официально artiste.
Я улыбаюсь, но без энтузиазма.
В конверт также вложена открытка от арт-директора, который ранее присылал мне электронное письмо.
Я с нетерпением жду возможности увидеть другие ваши работы.
Ральф Тигмонт
Я засовываю открытку обратно в конверт.
– Я пойду, если никто не против. Мне нужно сделать домашнее задание.
Не дожидаясь ответа, я оставляю свой сэндвич и выскальзываю из-за стола.
Я уже спускаюсь по лестнице в подвал, когда Прю останавливает меня.
– Джуд, постой. У тебя все в порядке?
Я поворачиваюсь к ней.
– Что ты имеешь в виду?
– Ты какой-то тихий в последнее время. – Она закатывает глаза. – В смысле, не как обычно. На самом деле… ты всю неделю ведешь себя как-то странно.
Я постукиваю пальцами по перилам лестницы.
– Я вроде как отстал по некоторым предметам. Пытаюсь нагнать. Да и на работе все кипит, готовимся к Дню музыкального магазина.
Некоторое время она молчит. Иногда я готов поклясться, что мы с Прю способны читать мысли друг друга, поэтому я заставляю себя сконцентрироваться на чем угодно, кроме Ари. Мой мозг фокусируется на домашнем задании. (Джей Гэтсби такой же безнадежный болван, как и я.) Затем переключается на магазин. (Ари сидит на прилавке, настраивает гитару.) Следом на игровую сессию. (Возможно, мне придется попросить Ари написать эпическую балладу, которую я обещал ребятам.) И, наконец, на мой комикс. (Волшебник Джуд тоже не видел того, что было прямо перед ним.)
Почему не думать о ней вдруг стало так трудно?
– Ты закончил свою кампанию в прошлые выходные? – спрашивает Прю.
Видите? Читает мысли. Это особая сила близнецов и, возможно, наиболее близкая к сверхспособностям штука, на которую мне приходится рассчитывать.
– Да, все прошло хорошо. Всем понравилось.
– А Майя… теперь постоянный член группы или как?
– Думаю, да. Я все еще надеюсь, что Мэтт вернется для участия в следующей кампании, но с Майей было весело. На самом деле она очень хорошо вписалась.
Прю медленно кивает.
– Здорово.
У меня вырывается вздох. Я понимаю, к чему она клонит, так что, наверное, стоит покончить с этим сразу.
–И да, мы решили просто остаться друзьями.
Прю ликующе потрясает кулаком – мол, «я так и знала».
– Я сразу догадалась, что ты что-то скрываешь. Когда это произошло?
–Ничего я не скрывал, – бормочу я. – Мы поговорили в прошлую субботу. И оба решили, что так будет лучше.
– И ты… в порядке?
–Вообще-то, да. Мне нравится Майя, но я в нее не влюблен. Больше не влюблен.– Если когда-нибудь и был влюблен, мысленно добавляю я.
Я вижу, как Прю переваривает мое признание, возможно, гадая, стоит ли мне верить. Но, видимо, я говорю достаточно убедительно, так что она медленно кивает.
–Кто бы мог подумать? Майя, оказывается, чудо как хороша в ролевых играх, и ты ее разлюбил?
– Да. – Я провожу рукой по волосам. – Я тоже этого не ожидал.
Прю желает мне спокойной ночи, и я спешно удаляюсь в свою комнату. На душе паршиво по многим причинам. Моя колоссальная ошибка с альбомом сама по себе ужасна, но чтобы это случилось в