– Ты проводишь слишком много времени с Прю.
Папа вздыхает.
– Я знаю, ты права. День музыкального магазина не отменяется для нас полностью. Мы все еще можем надеяться на хорошую посещаемость и увеличение продаж. Но срыв поставки так бесит. Я бы сам поехал на склад и забрал товар, если бы было можно!
– У нас в запасе целая неделя, – успокаиваю я. – Может быть, все изменится. Или мы придумаем что-нибудь еще, чтобы сделать этот день особенным. Чтобы клиенты были в восторге.
– Завтра я поговорю об этом с Прю, – подхватывает Ари. – Вы же знаете, она обожает преодолевать подобные трудности.
Папа кивает, хотя и не выглядит убежденным.
– Это точно.
– Тебе лучше пойти домой, пап, – предлагаю я. – На этой неделе ты работал без выходных. Мы с Ари сами закроем магазин.
Папа переводит взгляд с меня на Ари, как будто хочет возразить, но потом снова потирает лоб и кивает.
– Думаю, я вынужден согласиться. Спасибо. Спасибо вам обоим. Я уверен, утром у меня в голове прояснится, и тогда подумаем.
После его ухода мы с Ари заканчиваем собирать стулья.
Я хватаюсь за край стеллажа и жду, пока Ари возьмется за него с другой стороны, чтобы мы могли вернуть его на прежнее место, но она стоит, склонив голову набок, и изучает магазин.
– Ари?
Она поворачивается ко мне и решительно заявляет:
– Я собираюсь вымыть пол.
– Что? Сейчас?
Она направляется в подсобку. Через мгновение я слышу, как открывается кран, и вижу, что Ари наполняет ведро мыльной водой.
– Уже десятый час, – говорю я. – С чего вдруг ты взялась за уборку?
– Потому что здесь грязно. Когда эти полы вообще мыли в последний раз?
Я задумываюсь. Кажется, их не мыли ни разу за все то время, что я здесь работаю.
– Вот именно. – Ари сует мне в руки метлу, а сама хватает швабру. – И сейчас самое подходящее время, раз уж вся мебель отодвинута в сторону. Нам придется делать все в два этапа. Сначала вымоем ту часть, которая сейчас свободна, затем перенесем все стеллажи вперед и помоем остальное. Ты подметаешь, а я иду следом со шваброй.
– Хорошо, но… зачем?
Она закатывает глаза.
– Твой отец очень переживает из-за Дня музыкального магазина. Мы не можем сделать так, чтобы те пластинки волшебным образом появились в срок, но тебе не кажется, что для него будет приятным сюрпризом прийти завтра и увидеть, что помещение стало выглядеть чуточку лучше?
Честно говоря, я не уверен, что отец обратит внимание на чистые полы, зато в очередной раз убеждаюсь, что у Ари доброе сердце. Поэтому я беру метлу и принимаюсь за дело.
Долгое время мы работаем молча. И в этом нет ничего странного.
Между нами нет никакой неловкости. С чего бы? Не то чтобы я пытался разгадать значение каждого взгляда Ари и каждого раза, когда в процессе уборки мы случайно сталкиваемся друг с другом. Не то чтобы я гадал, почему это она напевает себе под нос, орудуя шваброй почти что в танце.
В конце концов Ари нарушает тишину и рассказывает мне о новой песне, над которой работает и которая ей очень нравится, а я делюсь с ней кое-какими идеями для следующей игровой кампании, и все это напоминает старые добрые времена. Как будто ничего не изменилось.
За исключением того момента, когда Ари слегка подпрыгивает, чего наверняка даже не осознает, и мое сердце подпрыгивает точно так же.
Это что-то новенькое.
Я быстро встряхиваю головой, пытаясь прогнать образ того, как бахрома потертых джинсовых шорт колышется у нее на бедрах.
Закончив с передней частью магазина, мы передвигаем мебель и принимаемся за заднюю. Когда все готово, мы оба отступаем в сторону, чтобы полюбоваться своей работой.
– Прекрасно, – восклицает Ари.
– Я бы ел прямо с этого пола.
Она задумчиво постукивает пальцами по губам.
–Я бы танцевала на этом полу.
Я смотрю на нее краем глаза, но она уже скачет к проигрывателю и роется в корзине с пластинками.
– Каким альбомом отметим наши свершения? – спрашивает она.
Я не утруждаю себя, набрасывая варианты, потому что из нас двоих именно Ари обладает энциклопедическими музыкальными познаниями. Мне остается лишь наблюдать за тем, как она достает пластинку из футляра и ставит ее на проигрыватель. Она опускает иглу, и магазин наполняется знакомым потрескиванием, более различимым в вечерней тишине, чем днем.
Затем раздается почти жуткий голос в сочетании с гипнотическим барабанным боем.
–«Битлз»?– спрашиваю я, когда Джон Леннон начинает петь о том, что нужно медленно набирать обороты…
– Abbey Road, – говорит Ари. – Один из лучших альбомов всех времен. Мне он показался самым подходящим.
Затем она хватает меня за руки и тянет в центр комнаты.
– Стой, стой, стой. – Я отстраняюсь. – Что ты делаешь?
– Что? – Совершенно невозмутимая, она начинает кружиться вокруг меня в танце, грациозно поднимая руки к потолку. – Здесь больше никого нет.
– Снаружи люди. – Я жестом показываю на окна без занавесок. – Они могут увидеть.
–Уже поздно! На улице никого,– говорит Ари, но не настаивает, просто продолжает извиваться в такт музыке. Будем вместе, все за мной…
Я тяжело сглатываю, мои щеки обдает жаром. Глядя на нее, я пытаюсь придать своему лицу скептическое, даже отчужденное выражение, но это не так-то просто. Во всяком случае, не тогда, когда ее длинные волосы развеваются и падают на выгнутую спину. Ари притопывает ногами, кружится, на цыпочках несется по свежевымытому полу. Ее бедра покачиваются в чарующем ритме.
В какой-то момент Ари оглядывается на меня, и, должно быть, выражение моего лица реально странное, потому что она разражается смехом и толкает меня в плечо.
– Ты так и собираешься стоять столбом?
– Ага, – хрипло выдавливаю я.
– Давай, мы же празднуем! Еще один успешный вечер открытого микрофона! Скоро День музыкального магазина, и, несмотря на эти дурацкие задержки с доставкой, он тоже пройдет здорово! Так, какие у нас еще есть поводы?
– Я думал, мы празднуем чистые полы.
–И это тоже!– Ари продолжает танцевать, пытаясь увлечь за собой и меня. Я решительно отказываюсь, что только еще больше ее раззадоривает, и вот танец становится игрой. Плечи Ари трутся о мои плечи. Ее руки заставляют мое тело принимать танцевальные позы. При этом Ари еще и подпевает. Хочет быть красавцем, чтоб его заметили!
Мое сердце колотится в такт ударным на заднем плане, и я так радуюсь, когда песня наконец-то смолкает.
– Ну что ж, это было весело, – говорю я, направляясь к проигрывателю.
– Нет, подожди! – Ари смеется, хватая меня