Этот сброд людей с полукровками не понимал, сколько он делал для их безопасности, не оценил его усилий. Они требовали большего, сколько бы он ни дал, и это требование – вызов его власти, возбуждало в нём непереносимое презрение. Даже собственная гвардия временами казалась ему недостаточно верной. Он видел сомнения в глазах, ощущал холодные взгляды, которыми они обменивались, когда он проходил мимо. В их поведении сквозила скрытая угроза – неуверенность в его праве командовать, неуверенность в его способности вести Лунорию к благополучию. Сомнение, которое прорастало в душах подчиненных, словно сорняк, подтачивало его амбициозность.
Лоррентию с дочерьми так и не удалось обнаружить. Канцлер был уверен, что они не достигли клана Северных – его агенты в стае Свигорра не обнаружили ни малейшего следа беженок. Это значило лишь одно: они, скорее всего, погибли. Этот факт его полностью удовлетворял. Их смерть устраняла потенциальные риски. Теперь никто не сможет использовать их в качестве знамени сопротивления, никто не бросит ему обвинений, заявляя права на трон. Его мать так же принесла хорошие новости: ее человек решил вопрос с Лианой. Холодная уверенность в глазах Торры наполняла Элррика удовлетворением. Принцесса больше не представляла угрозы, а значит, корона обязана будет принять победителя схватки. Никто больше не встанет на его пути. Оставалось лишь подготовиться к предстоящему поединку.
Свигорр, вожак Северных и отец убитого Дамирра, оставался пока единственным соперником, который вызвался в качестве претендента. Элррик знал его как решительного и опытного бойца. Свигорр был готов драться до конца, и это вызывало у Элррика уважение. Но уважение не заглушало ненависть. Помимо ненависти, фоном маячило опасение – неизвестный волк, который уже победил его однажды, мог вновь явиться. Элеррион, однокурсник и бывший друг канцлера, вполне способен подготовить опытного бойца, если, конечно, он остался жив в прошедшую Великую Ночь Переходов.
Элррик не мог допустить еще одного провала. Ему требовалась новая сила, мощь, которая бы гарантировала победу. Его текущих способностей недостаточно, как показала схватка в академии, и это осознание пожирало, будто огонь, выжигающий душу. Страх и гнев смешивались, превращаясь в коктейль безумной решимости.
Элррик много времени стал проводить в дворцовой библиотеке. Он листал древние манускрипты, рылся в свитках и старых легендах в поисках способа, который дал бы ему преимущество. Ночи проходили в холодных залах, среди пыльных книг, в свете тусклых свечей. Он изучал забытые ритуалы, темные обряды, которые пугали даже самых храбрых оборотней.
В глубине души канцлер знал, что путь к силе лежит через нечто мрачное и запрещенное, и чем глубже он погружался в эти исследования, тем отчаянней становился. Однако отчаяние уступило место решимости, когда он наткнулся на древний обряд, описанный в пыльном томе из в личного шкафа Долми, старого учителя королевской семьи, запертого магическим кодом. Чем хороша электромагия, так это тем, что магические замки плавила на раз.
Этот обряд предлагал силу, которую он так жаждал. Но сила эта давалась в обмен на кровь. В последнюю ночь полнолуния на месте предполагаемой схватки необходимо было принести жертву, обладающую высоким уровнем магии крови. Будущий донор магических сил должен быть живым в момент обряда. Ведь страх и боль жертвы усиливали магическую связь до предела. Сознание жертвы должно было осознавать свою участь – в этом заключалась суть. Место ритуала необходимо было пропитать кровью жертвы, а ее душу – привязать к Поляне Предков магией земли. Магический контур растворит тело, а магия крови сконцентрирует ее силу на месте будущего поединка. И тогда небольшой ментальный призыв позволит накопленной магии перетечь в призывающего его Элррика. До августа можно было провести шесть ритуалов, а это гарантировало победу над любым претендентом.
Элррик знал, что этот ритуал лишит его гуманности, но для него это не имело значения. Милосердие – цена за власть, и он готов был заплатить ее.
Оборотень закрыл книгу, его руки слегка дрожали. На губах же играла холодная улыбка. У него есть шанс, и он не намерен его упустить. Пусть это и чудовищно, пусть это лишит его последних остатков души, но ради победы, ради власти он готов на всё. А власть никогда не дается без жертв. Он уже представлял себе кровь, текущую по магическому кругу, чувствовал силу, вливающуюся в его тело, слышал крики оборотней в их последней агонии. Он должен победить, во что бы то ни стало. И теперь у него был план – жестокий, безумный, но выполнимый.
***
В темных коридорах лунорского дворца образовалась вспышка, и сквозь нее вышла фигура в длинном плаще с капюшоном. В глазах затененного плотной тканью овала лица бушевала неугомонная ярость. Маг быстрыми шагами шел по коридорам, не обращая внимания на стражников, которые бросали на него настороженные взгляды, но не решались остановить.
Он ворвался в столовую, где находился Элррик, и тот вздрогнул, увидев внезапное появление непрошеного гостя. Мэрлин сжался в комок гнева, его магическая энергия ощутимо колыхнула воздух.
– Где твоя мать? – холодно и без лишних слов потребовал он, глаза сверлили Элррика, будто пытались прожечь в нём дыру. – Зови сюда эту тупую суку!
Канцлер почувствовал, как его дыхание сбилось. Он видел, что его прежний наставник на грани – его гнев был почти физическим и настолько ощутимым, что воздух вокруг казался напряженным и тяжёлым. Он медленно кивнул и послал одного из стражей за Торрой.
Появившаяся через несколько минут женщина мгновенно побледнела, увидев Мэрлина.
– Лэр… – ее голос сорвался, а в глазах мелькнул страх.
Она сделала шаг назад, словно надеясь спрятаться от его взгляда.
– Неужели ты осмелилась ослушаться меня, Торра?! – голос Мэрлина эхом разнесся по залу, и магия, исходящая от него, казалось, пронизывала пространство, заставляя всех вокруг изображать невидимок.
– Я же ясно выразился, что не надо трогать Лиану! Ты хоть представляешь, к чему это может привести?! – его глаза горели яростью, а голос вибрировал от гнева.
– Я ничего не делала, лэр. И не понимаю, о чём вы... – бормочущая Торра не смела поднять глаз, ее руки