Наконец 25 мая закончилось. Полночь как обычно застала меня в своей каюте, когда я, оставив все проблемы минувшего дня, пытался сформулировать свои ближайшие задачи. Я начал с анализа моих «уроков», представленных рваными заметками. Поэтому добавил некоторые разъяснения.
1. Радар будет обнаруживать и сопровождать самолеты и ракеты на приемлемой дальности.
2. ЛОЦ может увести «Экзосет» от небольших кораблей и судов («Эмбускейд»).
3. Использовать торговые суда как отвлекающие цели, вероятно, не лучшая идея, разве что у них будут установки постановки пассивных помех.
4. Помнить о передаче информации на экраны других кораблей [с линии дозора]. На этот раз – ОК, но это в большей степени случайно.
5. Иметь охранение, выдвинутое достаточно вперед для обеспечения раннего оповещения.
6. В глубине боевого порядка не должно быть большого количества кораблей, иначе у ракеты («Экзосет») появляется слишком много возможностей поразить их.
7. Находиться за пределами 460-мильной зоны [от аргентинской авиабазы на материке]; мы должны входить в эту зону для авиационного прикрытия зоны действий амфибийного соединения.
8. Поворачивать к приближающимся ракетам. По крайней мере подставлять ей самую прочную часть корабля.
9. [Чтобы найти ушедшие «Этандары»] посылать авиационное прикрытие в направлении первоначального пеленга [ «хэндбрейка»] обнаружения. Противник будет уходить на малой высоте в том направлении.
10. Скрестим пальцы (будем надеяться на успех).
Ниже этих заметок я написал: «Итак, война продолжается. Препятствия – да. Поражение – нет. Но нам очень необходим приличный аэродром на берегу».
В отношении воздушно-морских боевых действий следующие четыре дня прошли относительно спокойно в условиях по-разному плохой погоды: тумана, бури и штормового моря. Аргентинцы предприняли против нас всего несколько атак. Ни один из корабль не был поражен. Хотя мы потеряли «Харриер» Королевских ВВС и самолет-разведчик Королевской морской пехоты над Гус Грином, а также «Си Харриер» (его снесло за борт на мокрой палубе «Инвинсибла», когда корабль накренило при повороте). Мы бомбили окрестности горы Кент и уничтожили один армейский «Пума», «Феарлесс» и «Интрепид» сбили артогнем один «Скайхок» в бухте Карлос. Войска на земле сшибли пару «Пукар», «Макчи 339» и «Даггер» с использованием «Блоупайп» и «Рапиры». Один аргентинский пилот на «Пукаре» врезался в склон горы.
В среду утром, 26 мая, я чувствовал себя немного подавленным, вероятно, как следствие неудачи с «Ковентри», усиленное длительным напряжением и волнением, под воздействием которых всегда находиться тяжело. Больше всего меня угнетает ожидание. И когда все начинается, я часто чувствую облегчение оттого, что все скоро может решиться, хотя и знал, что это не так.
К этому времени я начал испытывать симптом, который в мировой истории присутствовал почти у каждого военно-морского командира, вовлеченного в высадку морского десанта – чрезмерное, упрямое, едва уловимое чувство раздражения действиями своих войск на берегу! Что они, черт возьми, там делают? Роют чертовы окопы? Чистят свои винтовки? Смотрят на карты? Ожидают свои дурацкие пайки? Мои корабли и суда уже разгрузили пять тысяч тонн амуниции для пяти с половиной тысяч солдат – это почти тонна на каждого! Что им еще нужно? Подобные раздраженные мысли постоянно бередили мое сознание. Я записал в дневнике: «Сухопутные войска, вероятно, застрянут (потому что так у них бывает всегда)». На отдельном листе я написал большими печатными буквами: «они уже ЗДЕСЬ ПЯТЬ СУТОК И НИ X… НЕ СДЕЛАЛИ!» К счастью, этого листа больше не существует, но я полагаю, что запись стоило привести как иллюстрацию «королевского военно-морского» раздражения в отношении своих менее мобильных сухопутных коллег. Нам всегда кажется, что они действуют чересчур медленно.
Однако я не имел намерения выполнять обязанности командующего войсками десанта и впредь решил ограничить себя единственным: информировать его о наших быстро истощающихся возможностях поддержки войск на берегу. В заключение я записал в дневнике: «Заключение: в сражении на море и в воздухе есть высокая степень риска. Сейчас время высокой степени риска на земле». Я чувствовал настоятельную необходимость передать эту мысль непосредственно командующему войсками на берегу вместе с напоминанием о том, что середина июня была той самой конечной датой операции. Меня снова неверно поняли. Несмотря на то, что он нуждался в информации о сложившейся у меня обстановке, последнее предложение было интерпретировано как попытка вести это сражение за него. Учитывая то, что большинство его воздушного транспорта было потеряно нами, это напоминание оказалось исключительно несвоевременным.
Другой терзавшей меня мыслью была старая и мучительная проблема: как остановить «Экзосет». Я еще не знал, дозаправлялись ли «Этандары», которые потопили «Атлантик Конвейер». По-моему, дозаправки не было. Они атаковали на максимальном радиусе их действия, но следовало ожидать, что скоро они решат проблему дозаправки. Я ошибался. Они уже решили эту проблему. И тут мне в голову пришла мысль, что они могут найти способ заправить топливом «Этандары» дважды. Это позволило бы им сделать большой круг и подойти к ударной группе с тыла – с востока, избежав моих тщательно расставленных дозоров на угрожаемом направлении в двадцати милях к западу от авианосцев.
Эти мысли усугублялись и тем, что аргентинцы могли найти способ пополнить свои запасы ракет «Экзосет». Мы полагали, что у них осталась одна, возможно две, и что «Этандар» все еще имеет тактический радиус от четырехсот до четырехсот сорока миль. Для нас было бы чрезвычайно плохой новостью, если они бы сумели пополнить запасы ракет и увеличить дальность полета. Я еще раз, как и пару недель назад, подумал, что мы должны каким-то образом «изъять» «Этандары» из боевого состава ВМС Аргентины.
Между размышлениями об этой постоянной угрозе я провел некоторую аккуратную инвентаризацию потерь, что было не самым приятным занятием. Британские потери: «Харриеры» – 5; несколько SK 4 и SK 5; «Чинук» – 3; «Уэссекс» – 5; «Ардент», «Антилоуп», «Шеффилд», «Ковентри» и «Атлантик Конвейер». Сильно повреждены: «Аргонот», «Энтрим» и «Глазго»; танко-десантные корабли – 2; «Эрроу» – не в строю. В свою очередь мы вычеркнули из боевого состава аргентинцев порядка семидесяти самолетов (повреждено и уничтожено), потопили их единственный крейсер, захватили одну сильно поврежденную подводную лодку и уничтожили несколько вспомогательных и рыболовных судов. Оба флота имеют существенные потери, однако погода была против нас и сопутствовала аргентинцам. В то же время мы прочно закрепились на плацдарме на берегу.
Элементы внезапности и маневра к этому времени в значительной степени были