Желание перепродать работы Вайшера через дилера или на аукционе может возникнуть и у тех коллекционеров, кто уже владеет его картинами. Но поскольку галерея EIGEN + ART вряд ли заплатит за них 200 тысяч евро, аукцион остается единственной возможностью. Однако – и в этом проблема, – если на торгах появится сразу много картин Вайшера с высоким эстимейтом, большинство из них останутся непроданными, а сама эта ситуация создаст ощущение, что Вайшер не в фаворе.
Аукционные дома не любят продавать новые работы таких художников, как Вайшер, и они, конечно же, без восторга воспримут идею об одновременном появлении на торгах более одной или двух его работ. Но они не откажутся вступить в игру из опасения, что картина может уйти к конкуренту. Они предложат компромисс в виде скромного эстимейта лота – значительно ниже аукционного рекорда. Впрочем, консигнант тоже может принять эту игру в надежде, что ее подхватят и покупатели, в результате значительно подняв цену на торгах.
Ценообразование на картины Вайшера еще усложняется, когда коллекционеры передают их другим дилерам для представления на художественной ярмарке. Здесь цены на работы звездного художника со списком ожидания начинаются с цены в галерее плюс одна треть разницы между ценой в галерее и ценой на аукционе – и могут еще вырасти, взвинченные несколькими претендентами. Покупатели будут готовы заплатить эту сумму, чтобы миновать очередь в его «домашней» галерее, а также потому, что приобретение работы на выставке не налагает никаких обязательств и ее можно немедленно сдать на аукцион.
В октябре 2006 года большое полотно Вайшера было продано галереей EIGEN + ART за 65 тысяч евро. Вы не смогли бы купить его, разве что, полюбовавшись, попросить, чтобы вас включили в список ожидания. 11 октября, через пятнадцать минут после открытия художественной ярмарки Frieze в Лондоне, другая немецкая галерея продала его работу аналогичного размера по запрошенной цене 120 тысяч евро. Четыре дня спустя аналогичная картина Вайшера 2003 года была выставлена под № 65 на торги аукциона современного искусства лондонского «Кристи» с предварительной оценкой от 80 до 120 тысяч фунтов стерлингов (120–180 тысяч евро). В торгах приняли участие четырнадцать претендентов, была принята двадцать одна ставка, после чего молоток опустился в последний раз на сумме 180 тысяч фунтов стерлингов – 209,6 тысячи фунтов стерлингов (309 тысяч евро) в сумме с премией покупателя. Два дня спустя галерея EIGeN + ART увеличила цену по прейскуранту до 80 тысяч евро.
Впрочем, эти продажи могут на самом деле быть не тем, чем кажутся. Галерея, представляющая Вайшера, сама вполне может оказаться консигнантом работ художника на аукцион – ведь именно ей на руку продемонстрировать, насколько взвинчены цены на торгах по сравнению с разумной ценой дилера; при этом галерея могла поделиться выручкой. То же самое, по мнению некоторых, могло произойти на Frieze.
Дилер может отправить новую работу на аукцион также и в другом случае. Покупатель может не захотеть томиться в списке ожидания и предлагает 150 тысяч евро в случае немедленной покупки работы, которая для ожидающих стоит 80 тысяч евро, но еще недоступна. Дилер в таком случае предлагает следующее: работа будет отправлена на аукцион «Кристи» или «Сотби» с резервной ценой, выше указанной в прейскуранте галереи, а покупатель будет торговаться за нее до 150 тысяч евро. Если работа достанется другому участнику торгов по более высокой цене, галерея предоставит покупателю эквивалентную работу за 150 тысяч евро. В этом случае речь не идет о фальсифицированной продаже, потому что ставка, как бы то ни было, реальна. Часть вырученных на аукционе денег будет передана художнику, а более высокая цена, полученная в результате торгов, повысит ценность его работ, и, как следствие, цены в галерее, скорее всего, также немного подрастут.
Истории продаж Джули Меретю и Маттиаса Вайшера иллюстрируют один из ключевых антагонизмов между дилерами и аукционными домами. Должен ли именно дилер управлять рыночной ценой, повышая ее медленно в рамках задуманной им системы, цель которой – защитить художника и его галереи? Следует ли запретить аукционным домам продавать произведения в течение, скажем, десяти лет после его создания, как того хочется галеристам? Для Меретю и Вайшера это означало бы, что их работы будут доступны лишь для тех, кого дилер сочтет «подходящим коллекционером» – достаточно состоятельным и претендующим на звание законодателя вкуса. Или же, как грезится аукционным домам, цену должен устанавливать свободный рынок и торги, где выразителями спроса оказываются двое самых упорных участников?
Подделки
Кажется, мало кто из профессионалов в области искусства готов признать, что мир искусства, в котором мы сегодня живем, – это новый, очень активный и абсолютно беспринципный мир художественной подделки.
Некоторые мастера подделки пытаются проникнуть в «душу и мысли художника». Некоторые наслаждаются самим процессом состаривания краски и имитации деятельности древоточцев. Некоторые берут за основу настоящие картины, а затем так их реставрируют, что они начинают выглядеть произведениями другого художника.
Подделки не редкость на арт-рынке, но в отношении искусства модернизма они создают особенно много проблем. Знаменитый пример – история, произошедшая с картиной Гогена 1885 года «Ваза с цветами (сирень)». Это одна из довольно средних, проходных работ великого художника, которые и по сей день то и дело переходят из рук в руки за несколько сотен тысяч долларов, не привлекая к себе особого внимания. В мае 2000 года, после того как каталоги «Кристи» и «Сотби» отправились в типографию, оба дома вдруг обнаружили, что выставили на свои торги одну и ту же «Вазу с цветами», – каждый в полной уверенности, что подлинник именно у него. Оба аукционных дома показали работы Сильви Крюссар, эксперту по творчеству Гогена из Института Вильденштейна в Париже, которая определила, что версия «Кристи», выражаясь языком арт-торговли, «неправильная». При этом она назвала картину лучшим фальшивым Гогеном, какого она когда-либо видела. «Кристи» отозвал свой каталог и переиздал его без «гогена». «Сотби» продал подлинную картину за 310 тысяч долларов, порадовав консигнанта – нью-йоркского дилера Эли Сахаи – прибылью.
Художественные подделки – весьма занятный аспект проблемы ценности искусства. По мнению экс-директора МоМА Тома Ховинга, подделки составляют не менее 40 % самого дорогого искусства на рынке. Было время, когда собрания крупнейших музеев мира насчитывали шестьсот «рембрандтов» и еще триста пятьдесят – частные