Выйдя на улицу из пропахшего лежалыми тряпками помещения, он вдохнул полной грудью и удивился – это вон оно как? Вот так просто? Теперь никто за столом и не догадается, что он сыскной и играть ему не положено по уставу.
Следующим он заприметил место, напротив которого не раз зачарованно замирала Норма. Лес уж сообразил, на что она глаз положила. На такое и денег не жаль, тем более, таких легких.
Вот с Октавом было уже сложнее. Вроде как у барона все есть, ничего ему не нужно. Он и сам говорил, что жалованье свое не знал на что тратить.
Лес придирчиво оглядел вывески и понял, что больше на Локотках ловить нечего, и решительно свернул в сторону Окладья, где жили и предлагали свои товары настоящие мастера-искусники – так повелось еще с основания Вотры. Но и здесь, уже порядочно находившись, Лес никак не мог высмотреть достойный подарок для Октава. Да, в прошлом они не шибко-то ладили, но все меняется: кто был врагом, сделался другом, а кого считал братом – стал никем. Мотнув головой, Лестер продолжил путь.
Вскоре он понял, что почти достиг Староконной, центральной улицы, а так ничего и не присмотрел. Но тут на углу он заметил вывеску с изысканной монограммой «М. Ф.», а чуть ниже было написано: «Невиданные чудеса мастера Филата». В голове у Леса закрутились шестеренки. Стоило ему припомнить, где и при каких обстоятельствах он слышал это имя, как рука сама потянулась к латунной ручке наполовину застекленной двери.
Внутри оказалось царство красного дерева и хрустальных витрин. Какие-то достигали пояса, и их предлагалось рассматривать чуть согнувшись, какие-то представляли собой цилиндры, что крутились вокруг своей оси под тихую механическую музыку, а что-то из товаров висело на цепях прямо под потолком. За хрустальными стенками располагались зеркальные полочки с диковинами авторства самого известного мистерика-ваятеля. Каждую полочку подсвечивал летучий огонек размером с пчелу, похожий на «оповещателку» в хранилище Павлины Павловны. Все эти детали обрушились на Леса как-то разом, шквалом, но вскоре он тряхнул головой и стал приглядываться уже к товарам.
Здесь были золоченые перья сразу с чернилами внутри, хронометры со звонком к пробуждению, механические веера, окуляры с выдвижными линзами и многое, многое другое. К каждой штуковине прилагалось меленько написанное пояснение – что к чему. Только без цены. Лес посмотрел и то и се, но понял, что без совета специального человека проведет здесь часов шесть, не меньше. Ни лавочника, ни приказчика видно не было, не толпились здесь и покупатели, только у дальней витрины скучала нарядная барышня в шляпке с густой вуалью. Сзади из-под шляпки виднелись ярко-рыжие локоны. Лес решил к ней подойти.
Приблизившись, он заметил, что та вертит в руках занятного вида вещицу – куб, каждая грань которого делилась на девять квадратов, а квадраты те были шести разных цветов и инкрустированы самоцветами. Девушка прокручивала куб и так и сяк, отчего квадраты менялись местами.
– Славная головоломка, – заявила барышня, заметив Леса. – Жаль только, безделица.
– А сударыня предпочитает… – начал он, ухмыльнувшись.
– …практичные вещи, – подхватила она, слегка картавя, и повернулась в его сторону. – У мастера их хватает. А вы?
Лес замялся. Ее акцент показался ему знакомым. «Шлеменка? Или даже аллуженка», – подумал он, оглядывая ее ладную фигурку.
– Я страсть как люблю всякие изобретения. – Он продемонстрировал в улыбке ровные белые зубы, которые барышни обычно находили неотразимыми. – Но сегодня ищу нечто необычное для друга.
Однако эту рыжулю заинтересовало другое.
– О, а вы ведь… гемм? – За густой вуалью было не разглядеть, но, кажется, она приподняла брови и распахнула глаза. – Служивый, получается?
«Скудство», – выругался про себя Лес. Про радужки-то он и не подумал, они выдадут его в любом случае. Но ему тут же на ум пришло оправдание.
– Да, я гемм, – он галантно поклонился, – но волей и по протекции благородного батюшки прохожу гражданскую службу.
А что, Октав же ходил в чем хотел, пока был инквизитором. Да и мало ли геммов по министерствам?
– Чей же вы сын? – проворковала девушка, пальцем оглаживая куб-головоломку.
Лес никогда не был так близок к провалу. Он судорожно перебирал в голове хоть смутно знакомые фамилии, стараясь, чтобы глаза не бегали.
– Князя Конопушкина! – выпалил он. Кажется, этого дворянина поминали добрым словом в какой-то харчевне, что само по себе редкость. Но по лицу незнакомки вновь скользнула тень сомнения, и Лес, спохватившись, добавил: – Внебрачный.
Тень рассеялась, уступив место призрачной улыбке за сиреневым муаром.
– Вы говорили, что ищете подарок… Ваш друг любит перекинуться в карты? Вот этот механизм сам тасует колоду.
Лес молодцевато облокотился о витрину:
– Собственно, в картах больше заинтересован я сам…
– Умоляю, отойдите, вы разобьете хрусталь! – раздался истошный вопль из-за спины.
К ним с девушкой поспешно приближался приказчик с перекошенным лицом и объемистым бумажным свертком в руках.
– Прочь, прочь! – зашикал он на Леса, а потом повернулся к рыженькой с самой слащавой улыбкой: – Ваш заказ, мадмуазель.
«Значит, все же аллуженка», – решил он.
Девушка приняла сверток, поблагодарила приказчика и направилась к выходу. Но в паре шагов от него обернулась.
– Если любите карты, месье гемм, заглядывайте в «Корнишон», что в Гагарском округе. Там… приличная публика.
Когда колокольчик звякнул, выпуская гостью наружу, приказчик снова обратил свое внимание на Леса.
– Чего тебе? Тут не музеум, задарма не пялятся.
– А я и не задарма, я за товаром, – тут же набычился Лес. Уж очень ему не понравилось, как стекла с лица приказчика елейная улыбочка, стоило барышне выйти. – И деньги у меня есть. Показывай, чем торгуешь.
Окинув его еще одним долгим оценивающим взглядом, особенно задержав его на поношенном камзоле, приказчик страдальчески вздохнул и принялся показывать разную дребедень. Чем дальше он рассказывал, тем ниже опускалась цена и тем тоскливей становилось Лесу. Хорошим подарком для Октава и не пахло.
Когда ему предложили зажим для бумаг в форме руки, сделалось совсем гадостно и он начал раздумывать, как бы уйти, не уронив лица. Но тут из задних комнат, отодвинув бархатную портьеру, чуть ли не бегом выскочил пожилой господин со взъерошенными волосами и в окулярах в проволочной оправе. Одернув рукава, он отпихнул приказчика в сторону, тихо буркнув: «Поди отсюда, холуй!»
– Сударь, простите этого неразумного, – чуть склонил голову седой господин. – Позвольте мне помочь вам с выбором.
– А вы и есть мастер Филат? – наугад спросил Лес.
– Собственной персоной, – еще раз медленно кивнул