– Шиди Лю! – одёрнул его Юэ Цинъюань.
Не желая выслушивать поучения, Лю Цингэ как ни в чём не бывало повернулся к нему спиной:
– Я на тренировку.
Вот он был тут – и только его и видели, в этом он весь. Шэнь Цзю застыл на месте, всё ещё трясясь от злости из-за последнего замечания. Его пальцы с такой силой стиснули веер, что тот жалобно затрещал.
– Шиди Лю совершенно не умеет вести себя в обществе, – беспомощно заметил Юэ Цинъюань. – Ты ведь и сам знаешь, что не стоит вступать с ним в пререкания.
Шэнь Цзю гневно фыркнул, явно собираясь отвесить ехидное замечание в ответ, но ему помешала вскарабкавшаяся на скальный уступ Нин Инъин.
– Учитель, учитель! – защебетала она, обхватив Шэнь Цзю за пояс. – У Инъин наконец появится новая шимэй или шиди?
При виде неё выражение лица Шэнь Цзю тотчас смягчилось:
– А тебе бы хотелось?
Нин Инъин радостно закивала. Подняв голову, Шэнь Цзю взмахнул веером и вновь оглядел долину, явно что-то просчитывая, судя по сузившимся в задумчивости глазам.
– Я беру того мальчишку, – внезапно заявил он.
Его взгляд остановился на Ло Бинхэ. Юэ Цинъюань застыл от неожиданности.
Скотское отношение оригинального Шэнь Цинцю к одарённым ученикам, надо думать, уже давно не было секретом ни для кого на хребте Цанцюн, так что несложно было понять сомнения главы школы, когда тот самолично выбрал одного из самых многообещающих претендентов. Тут и впрямь было над чем призадуматься.
Видя, что Юэ Цинъюань колеблется, не спеша дать согласие, Шэнь Цзю с нажимом повторил:
– Я беру его.
«Эй, ты как разговариваешь с главой школы? Давно не получал?» – чуть не бросил вслух Шэнь Цинцю, которого от поведения предшественника прошиб холодный пот.
Против всех ожиданий, Юэ Цинъюань медленно кивнул:
– Так тому и быть.
У Шэнь Цинцю просто не было слов, чтобы прокомментировать это решение.
Да как Юэ Цинъюань вообще его терпел?.. И как это тело умудрилось дотянуть до сегодняшнего дня с подобным отношением к главе школы?!
А тут ещё и вмешательство Великого и Ужасного Лю – так вот, оказывается, кто виноват в том, что Шэнь Цинцю вознамерился любой ценой прибрать Ло Бинхэ к рукам, вот кто явился первопричиной всех его будущих несчастий!
Нин Инъин радостно вскрикнула и тотчас бросилась вниз с приветственными возгласами. В оригинальном романе эта сцена открывала эпизод «Ло Бинхэ приносит ученические клятвы Шэнь Цинцю».
Из-за того, что повествование велось с точки зрения главного героя, Сян Тянь Да Фэйцзи уделял не больно-то много внимания глубинным течениям в отношениях трёх глав пиков, вместо этого предпочтя начать прямо с того, как благоуханная юная дева спустилась с Небес, дабы вознести с собой Ло Бинхэ. Любой читатель, включая Шэнь Юаня, решил бы, что теперь-то главному герою уж точно привалила невиданная удача [138] и его ждёт блистательное будущее, состоящее из сплошных побед на романтическом фронте [139]; могли ли они предвидеть, что тем самым автор подслащивает свой коронный приём – подстерегающие за поворотом сотни ударов ножа?
Теперь-то Шэнь Цинцю отлично представлял себе, что ждёт бедного невинного барашка дальше, – и был обречён наблюдать за этим со стороны, не имея возможности вмешаться. Следуя за детьми, он очутился в Бамбуковой хижине пика Цинцзин, где на любимом месте Шэнь Цинцю восседал Шэнь Цзю с чашкой в руке, сдувая плавающие на поверхности чайные листья.
Поскорее отослав весело щебечущую Нин Инъин, Шэнь Цзю предоставил стоящему подле него Мин Фаню разговаривать с новичком.
– С этого дня ты будешь жить на пике Цинцзин.
Щёки маленького Ло Бинхэ порозовели от восторга. Послушно опустившись на колени, он отвесил поклон и тонким ясным голосом провозгласил:
– Ученик Ло Бинхэ приветствует учителя!
Натянув лёгкую улыбку, Шэнь Цзю наконец отнял чашку от губ.
– Поведай-ка нам, зачем ты прибыл на хребет Цанцюн? – неспешно произнёс он.
– Этот ученик с раннего детства восхищался неподражаемым изяществом бессмертных мастеров горной школы, – взволнованно, но старательно начал Ло Бинхэ, будто рассказывая хорошо заученный урок. – Дух матери этого ученика на Небесах возрадуется, когда она узнает, что он сумел поступить сюда и добиться успехов.
Шэнь Цинцю было ведомо, сколько раз этот ребёнок так и сяк повторял про себя эти слова по дороге сюда, оттачивая свою речь до совершенства.
– А? – отозвался Шэнь Цзю. – У тебя была мать? И какой же она была? – будто бы невзначай спросил он.
– Для меня матушка была самой лучшей на свете. – Ло Бинхэ поднял расцветшее в улыбке лицо с радостно сияющими глазами.
Лицо Шэнь Цзю исказила мимолётная судорога, и он вскинул руку, веля ученику замолчать.
– Да, твой возраст и впрямь оптимален для того, чтобы приступить к совершенствованию тела и духа, – признал он, смерив его взглядом.
При этом на его лице отразился основной лейтмотив его отношения к главному герою: зависть, зависть, ещё больше зависти.
Он смертельно завидовал тому, что у Ло Бинхэ была «самая лучшая на свете» мать, завидовал его прирождённому таланту, но более всего – тому, что тот имел возможность поступить на хребет Цанцюн в столь подходящем для этого возрасте. Да, оригинальный Шэнь Цинцю был именно таким – способным на самую чёрную зависть по отношению к несмышлёному ребёнку.
Шэнь Цзю поднялся с места и неспешно приблизился к Ло Бинхэ. Шэнь Цинцю неосознанно попытался преградить ему путь, но что он мог поделать, находясь здесь на правах призрака?
Подняв голову, Ло Бинхэ снизу вверх уставился на главу пика Цинцзин с надеждой, словно на сошедшее наземь божество.
Но где вы видели божество, которое мимоходом, не удостоив вас ни единым взглядом, выльет вам на голову чашку чая, не потрудившись даже снять с неё крышку [140]?
Чай успел немного остыть, так что едва ли Ло Бинхэ получил сильный ожог, но он замер, будто громом поражённый.
Шэнь Цзю, заложив руки за спину, вышел из хижины, так и не взглянув на нового ученика. Мин Фань поспешил за ним, не забыв бросить напоследок:
– Стой так и дальше, учитель не разрешал тебе подниматься! Если осмелишься встать без дозволения, то будь уверен: тебя подвесят и хорошенько поколотят, а потом швырнут в дровяной сарай и запрут там дня на три!
…Тут-то Шэнь Цинцю впервые осознал, что в своей профильной дисциплине – игре со смертью – этот парень воистину заслуживал высшего балла из возможных!
Душа только что принятого на обучение Ло Бинхэ была преисполнена ликования и благодарности,