Чувство страшного негодования накрыло меня: “Мало того, что она разрушила жизнь моего мужа, теперь взялась за мою? Но есть на свете карма, никто от нее не уходил. Бедный мой муж, как же ты пострадал от нее! Прости меня, мне так жаль”.
Я буквально вбежала в компьютерную комнату и на сайте банка заблокировала карту мужа: к счастью, Адамсы не успели запустить грязные ручки в наш банковский счет и ничего не сняли. Представила их разочарованные лица, когда обнаружат это у банкомата, и почувствовала злорадство.
При этом они не смогли найти мобильник Дина, так как я его отключила и без задней мысли положила в другое место накануне их приезда, не предполагая, что его будут искать. Не найдя телефона, они наказали Коротышке спросить про телефон во время второго нашествия. И тут же вспомнила, как Коротышка сказал:
– И да, сотовый телефон Дина хотели бы забрать его дочери. Освободи его, пожалуйста, от ваших совместных фотографий и отдай Матильде и Люсильде.
Они всего-навсего не смогли найти мобильник мужа в моих вещах, как бы ни рыскали. А если бы обнаружили, то и его украли.
Кроме банковской карты, в этот день бесследно исчезли ключи от внедорожника и ружье мужа, стоявшее в углу. Но это еще не весь список: порывшись в бумагах, не обнаружила своего российского загранпаспорта и американского паспорта мужа, с которым он путешествовал в Россию.
Я долго не могла поверить в уровень низости и подлости Кики Адамс: под ее четким контролем было совершено воровство. Еще много раз перепроверив все углы и полки, сумки и пакеты, пришла к выводу, что паспорта сгинули навечно.
Удар следовал за ударом. Недосчитавшись документов и заблокировав карту банка, мы с Ванессой, удрученные, сидели в пустом доме, когда приехала свекровь.
При виде нее потеплело на душе, словно Дин вернулся в дом. Она побыла пару часов, посидела, поговорила, при этом все время намекала на какой-то заговор.
– Ох, эти мои внучки, – сокрушалась она, потряхивая седой головой с короткой стрижкой, – не знаю, что затеяли. Никак не угомонятся.
– А что случилось? – задала ей вопрос в надежде, что что-то прояснится.
– Матильда все никак не успокоится, все подкидывает идеи, как вас заживо сгноить… – Мелани закатила глаза вверх, изображая ужас, и скрестила на груди пальцы рук. Она много чего забывала на ходу, но заговор внучек осел в голове.
К нам Мелани питала благосклонность и получала человеческое отношение, чего никогда не испытывала от собственных внучек, которые не церемонились и посылали на все четыре стороны.
Я пыталась узнать, когда же состоится похоронная служба, но женщина не могла ответить: если она и слышала о дате, то сразу забыла.
Свекровь уехала, а мы с дочерью остались одни: опустошенные морально и психологически, оплеванные, униженные, избитые, обворованные, потерявшие близкого человека. Не верилось, что все события произошли в один день – день смерти мужа, это был нескончаемый день. Свекровь приезжала в обед того же дня, а ощущалось, что прошло несколько суток.
Я так и не успела отдаться эмоциям и просто поплакать, у меня не осталось на это сил. Каменная, легла ровно на то место, где сутки назад лежал мой многострадальный муж, укрылась тем же одеялом, под которым он спал, и провалилась в сон. Мне ничего не снилось.
Глава 10. Вакуум
Назавтра снова приезжали какие-то незнакомые люди – и всех мы отправляли в дом к бывшей. Потом, из рассказов друзей, узнала, что здесь бывают поминки: родственники, друзья и знакомые приезжают с выпечкой и какими-то яствами в дом к покойному и поминают. Но я этого не знала, мне никто не сказал.
Не знала, когда будут похороны. Мы с дочерью оказались в вакууме, к нам не доходила никакая информация. Я боялась только одного: что не буду знать, когда и где будут хоронить мужа. Спрашивала у Пола – он тоже не был в курсе, Мелани, как обычно, ничего не помнила. Номеров телефонов других знакомых у меня не было.
Моя дочь получила сильный стресс: после той ночи наглухо замыкала двери, в каждом звуке проезжающей машины слышала приближающуюся угрозу и в каждом человеке видела потенциального убийцу.
Мы запаковали чемоданы, но не знали, куда деваться: в шелтер для бездомных или в благотворительную церковь, если приютят. Денег тоже не было: Коротышка предупредил, что мы должны половину суммы от 1000 долларов отдать Матильде и Люсильде: “Так будет справедливо”, – неоднократно повторил он, когда был в доме. И куда же мы пойдем с нашими 500 долларами, не имела понятия.
Заезжавшая к нам свекровь была бесполезна: она порой не помнила наших имен, а уж дату погребения не могла знать и вовсе. Моим единственным желанием было не пропустить похороны. Но свекровь подарила светлую надежду на ближайшее будущее.
– Вам есть куда съехать? – спросила участливым голосом. Она помнила о заговоре, и ее благородные порывы были продиктованы желанием помочь и спасти от агрессивных внучек.
– Нет, – ответила я.
– Тогда вы переедете ко мне, у нас целый этаж пустует, – сообщила она, в тот момент показавшаяся ангелом-хранителем.
– Благодарю тебя, Мелани, – прослезилась я и обняла ее. В душе забрезжил маленький лучик света.
– Это я тебе благодарна за все, что ты для Дина делала, – произнесла она искренне, глядя снизу вверх поблекшими от старости глазами. В какие-то моменты она мыслила очень ясно, но этих моментов, к сожалению, становилось все меньше.
К горлу подступил комок, я с горечью осознала, что мужа больше нет, моей надежды и опоры, надежного плеча и каменной стены. Снова обняла Мелани, ставшую единственным мостиком между усопшим любимым и мной.
Свекровь не плакала: она довольно стойко перенесла смерть сына: я не видела ее слез ни до, ни после смерти Дина. Не знаю, чем это было вызвано: то ли очерствело сердце, то ли была скупа на эмоции.
Семейка Адамс держала меня в неведении в надежде, что не смогу приехать проститься с мужем. Чудом удалось узнать от каких-то мимо проезжавших людей, что похороны назначены в конце недели, в субботу. “Слава богу, не пропущу, – подумала я, и от сердца отлегло. – До субботы еще 3 дня, найду с кем поехать”.
Заглянувшая к нам соседка с дальней улицы, а по совместительству какая-то родственница мужа, пребывала в таком