Следуя правилу, люди начали подходить по очереди к гробу с закрытой крышкой и прощаться с Дином, теперь уже в последний раз. Вот пошли вереницей друзья Дина, каждый приостанавливался у крышки и что-то бубнил, снимая шляпу. Потом прошествовали еще какие-то люди, держа головные уборы на груди перед собой. Потом еще кто-то и еще… Наверное, две дочери в сопровождении подруг тоже прошли, но я об этом не помнила (подсознание продолжало блокировать все, что связано с теми событиями).
Подошла моя очередь. Я не осознавала, что это похороны моего мужа, ноги автоматически понесли к могиле.
Вот он, лакированный гроб на металлических подпорках, я стою рядом и трогаю его рукой: сон в моей голове продолжался. Что это были за подпорки и как выглядела могила, кто стоял рядом и что говорил, как долго мы находились на месте упокоения, целиком и полностью вылетело из головы.
Помню, что нежно погладила малахитовую крышку рукой, как будто снова прикоснулась к голове мужа, и вслух вымолвила последнее слово:
– Ну, вот и все, мой дорогой. Закончилась наша сказка… Закончилась наша с тобой жизнь…
Затем еще несколько раз с умилением провела ладонью по новому “домику” мужа, потому что больше не поглажу никогда.
– Прощай, моя любовь.
Ветер усилился, вздымая прошлогодние сухие травинки и сучья, стало зябко рукам и шее. Я укуталась посильнее, запахнула короткую осеннюю куртку и еще раз взглянула на гроб любимого.
– Прощай, – сказала я в последний раз и ушла.
Глава 12. Жизнь после смерти
Утро следующего дня
Глаза открылись от утреннего света в окне. Было непривычно спокойно. “Почему так тихо?” – подумалось мне. Мышцы тела, рук и ног необыкновенно расслабились, отдохнули, как после тяжелой работы, обмякли и не хотели двигаться.
Я сладко потянулась в постели, и, не поворачивая головы в сторону, где спал муж, стала анализировать, что за страшный сон приснился под утро. Видела, будто мужа нет в живых… Он не дышал, а я все пыталась прощупать пульс и не могла найти… а потом кто-то яростно бил мою дочь и меня… а потом мужа хоронили в малахитовом гробу… Но что это было?
И вдруг, как гром среди ясного неба, с жестокой ясностью голову пронзила мысль, от которой прошиб холодный пот: это был не сон!
В ту же секунду я с ужасом повернула голову в сторону любимого… Его там не было, только белая одинокая подушка лежала на заправленной стороне двуспальной кровати.
Накрывшая реальность, как ушат холодной воды, начала возвращать к жизни, выворачивать наизнанку. Тяжелые сюрреалистические видения вперемешку с пустотами и вспышками памяти стали заполнять пространство мозга, накануне не успевшего осознать происходящие события. Зато теперь, утром следующего дня, действительность безжалостно обнажила поганые, уродливые черты и распростерла грязные, удушливые объятия.
“Неужели я никогда тебя не увижу, дорогой? – невольно вырвалось про себя. В груди все сжалось, стало невыносимо больно, сердце без перерыва защемило, стало тяжело дышать. Казалось, что что-то темное, большое и твердое, величиной с кокос, разрослось внутри и начало давить на внутренние органы.
“Как же больно! Надо потереть грудь слева, боль немного уймется. – Я помассировала область сердца и постаралась успокоиться. – Кажется, стало чуть легче. Но теперь голова закружилась. Надо полежать, не вставать”. – Я снова легла в кровать.
Ванесса все еще спала в своей комнате, она тоже достаточно вымоталась и получила тройной стресс в ее годы.
Я опять повернула голову к одинокой подушке мужа: больше не было буйной шевелюры черных волос, не было дыхания любимого.
“Как же мне жить без тебя, дорогой? – мысленно обратилась к нему я, продолжая растирать ребра. – Больше не слышно твоего голоса, ты не ходишь по дому. Кажется, даже птички за окном перестали щебетать. На прошлой неделе ты тоже не ходил, но об этом я не думала – там предстояли похороны, времени не было отдаться эмоциям. Я даже ни разу не заплакала, дорогой, мне твои родственники не дали”.
Полежав и поговорив с мужем, вспомнила, что нужно собирать вещи и искать жилье и деньги, кому-то позвонить и попросить о помощи с переездом, с погрузкой скарба.
“Много с собой взять не сможем, – продолжила мысленно обращаться к Дину, – только одежду возьмем. Придется купленную нами мебель и все нажитое оставить твоей семейке, твоей бывшей жене. Нам все равно не на чем и некуда это забрать. Коротышка зарился на наш телевизор, его хватит удар, если продам или увезу с собой. На твою маму надежды нет, дорогой, она больше не предлагает переехать к ней, да и нам там будет некомфортно, все-таки твои дочери захотят и оттуда прогнать. Надо вставать. Сегодня воскресенье, завтра Ванесса должна звонить в школу, чтобы договориться об автобусе. Теперь надо делать всё самим, нет больше тебя, дорогой”.
Полежав еще какое-то время и успокоив боль под ребром, осторожно встала с кровати и подошла к окну спальни. Жизнь за окном продолжалась: голые с зимы дубы, которые проживали не первый десяток лет, возвышались во дворе, обнаженные кустарники низко расстилались вдоль тропинок в саду и по весне должны были распуститься по новой, белочка своими маленькими ножками быстро спустилась с дерева и что-то искала в пожухлой траве. И как будто ничего не произошло в мире, он продолжал благоухать многообразием красок жизни, только в душе все разом опустело, напоминая выжженное дотла поле.
Я вспомнила картину из детства: у кромки леса в деревне моего отца стояло засохшее дерево. Оно давно умерло, остался только остов, темный и мрачный. Ни одного листочка не росло на нем, и только одинокие черные вороны восседали иногда на корявых сучьях. Я напомнила себе то дерево…
По инерции одевшись, я пошла на кухню, чтобы приготовить дочери завтрак. Сама давно не могла ничего есть, одежда на мне болталась, как на вешалке, а дочь надо было кормить. По привычке взглянула на любимый диван мужа… Его не было. И снова тяжелый, твердый кокос образовался в груди, не давая дышать. Но нужно было сосредоточиться на другом: сначала приготовить завтрак, а потом начать сборы в дальнюю дорогу, искать ночлежку, новую школу и деньги.
Порывшись, нашла какую-то замороженную пиццу, которую семейка забыла забрать: уходя, они опустошили весь наш холодильник, а в морозильник заглянуть забыли. Теперь я могла ее разогреть, а позже сварить что-нибудь более сытное.
В голове стали всплывать картинки былой жизни: я вспомнила, как