Да сколько ж можно!
Вряд ли же мне предстоит пройти весь лабиринт от начала и до конца, подумал он…
И почти сразу отвлекся: чужое дыхание стало каким-то особенно громким.
И совсем скоро после этого он вышел в длинный зал с низким потолком…
Который мерил шагами минотавр.
* * *
Мышиная Перчатка снова наклонился вперед.
Свет в пентхаусе Марка почти целый час не горел, но вор уже знал, что посверкивающее устройство на месте его левого глаза прекрасно видит и в темноте. Кроме того, у хозяина апартаментов был беспокойный нрав: он имел обыкновение без устали расхаживать по комнатам, а то вдруг срываться с места и мчаться со внеочередной инспекцией на завод, в казармы, в лаборатории или просто в поля.
Можно ли делать ставку на то, что босса сморил сон, думал вор? День был из тяжелых… но, с другой стороны, при таких резервах нервной энергии он в любой момент может вскочить и куда-то подорваться.
А когда хозяин снова убежит, будет куда проще…
Карманы плаща уже и так были набиты разными картами – куда больше, чем ему нужно. Там же, в недрах, скрывался и сверток с семью статуэтками. С пояса свисали гранаты – по этому поводу Мышпер, надо сказать, чувствовал себя весьма неуютно: он недавно ознакомился с тем, на что эти штуки способны. Во всех подробностях. Компанию гранатам составлял кинжал – один из нескольких. Вдобавок ко всему этому у вора имелся узелок с краденой едой и не менее краденым пистолетом.
Обозрев обстановку, он снова спрятался за трубой и поглубже вдохнул ночной воздух.
Воздух был холодный и дымный.
Чем дольше ждешь, тем выше риск, что тебя обнаружит кто-нибудь из гномов или машин, вот в чем проблема. Мышпер точно знал расположение всех стационарных следящих устройств, но кроме них существовали еще и мобильные…
Проникнуть во флаер и закрепиться на новых позициях совершенно без шума никак невозможно – это уж дело точное. Даже если Марк уже спит, стоило бы дать ему погрузиться поглубже в забытье…
Мышпер посмотрел на небо. Луна еще не встала: прекрасное время для кражи. А вот для первого полета – не очень. Он потрогал по очереди все гранаты, потом проверил припасы… Нет, у него не было ни малейшего намерения очутиться в лапах врага. Особенно учитывая, что они сделали с тем кентавром, которого притащили из очередной разведывательной экспедиции. А ведь бедная тварь даже не понимала, что они пытаются из нее вытянуть!
Терпение давно уже стало для Мышпера привычным образом жизни.
Дабы не терять времени зря, он занялся массажем основных мышечных групп, время от времени делая паузу, чтобы прислушаться и оглядеться.
Прошло больше часа.
Ну, что ж, пора, решил он.
Самое чрево ночи.
Итак, двести шагов. Медленно и ровно. Покровитель всех воров, пребудь со мной…
Ни о чем не думать.
Быть зрением, быть слухом, дышать не более нужного, ощущать все вибрации.
Люк будет на той стороне, что смотрит на Маркову дверь…
Еще двадцать шагов, еще десять…
Что они жгут на этих своих чертовых заводах? Как же оно кусает нос…
Он дважды обошел летательный аппарат, высматривая сигнализацию, потом наконец протянул руку и кончиками пальцев коснулся холодного гладкого тела корабля…
Теперь, маленький человек, отступать уже некуда, сказал Мышпер сам себе.
Он вскрыл люк (самое главное – ровный нажим и отсутствие спешки), и тот разъялся, молча и гостеприимно. Мышпер скользнул внутрь, ощупал вслепую потолок, ища внутреннюю задвижку люка. Беззвучно закрыть, конечно, не удастся, но что поделать. Ага, вот и она. Найдя рукоять, Мышпер потянул, люк начал закрываться и закрылся уже почти целиком, когда…
Нет!
Дверь апартаментов распахнулась настежь, стукнувшись об стену, и на пороге возник их чертов обитатель.
Ловкие пальцы вора мгновенно нащупали пистолет в узелке на сиденье рядом и даже успели нырнуть внутрь. Времени на взлет уже не было, и способа скрыться незамеченным – тоже.
Марк между тем, кажется, не собирался никуда лететь.
Он стоял, засунув большие пальцы за ремень, и смотрел себе на небо, на окрестные крыши…
Может, просто бессонница выгнала его на крыльцо подышать свежим воздухом?
Мышпер заметил, что не дышит. Он очень медленно выпустил воздух и выложил пистолет на колени. Левая рука – ею он держал почти закрывшуюся крышку люка, сопротивляясь давлению пружины, – уже начинала дрожать.
…и не дай этой дряни задребезжать, добавил он к своей предыдущей молитве.
Мышпер нащупал пусковой крючок и поднял пистолет. Марк на крыльце застегнул китель, захлопнул за собой дверь.
И зашагал через террасу.
Застрелить его.
Прямо сейчас. Если б еще быть уверенным, что попадешь… Он ведь никогда не стрелял из этих штук. Да и рука вот уже скользит. Будь у него арбалет, он бы уж точно попытал счастья… Кабы только люк был уже закрыт, а окно открыто… Если бы да кабы, ну да…
Марк прошел в пяти метрах от него, даже не взглянув на флаер. Втянув голову поглубже в капюшон, скорчившись и едва удерживая тяжелую дверь, Мышиная Перчатка проводил его взглядом.
Лишь минут через десять он отважился захлопнуть наконец люк и поковылять в сторону приборной панели.
* * *
Музыка не смолкала ни на мгновение.
Взгляд человекозверя, бесцельно бродившего туда и сюда по зале, несколько раз безразлично скользнул поверх Пола. Чудище насчитывало больше двух метров ростом и являлось счастливым обладателем пары громадных изогнутых рогов.
В комнате откровенно воняло.
Интересно, подумал Пол, какие у него зубы? Все-таки голова травоядного, и при этом репутация… О репутации минотавра он был как раз свеженачитан: в замковой библиотеке имелся на этот счет недурный подбор литературы. Впрочем, этот вопрос лучше будет оставить чародеям более, так сказать, академического склада.
И он вновь переключил все свое внимание на музыку.
Двигались только его руки. Пол представлял, как наматывает нити, исходящие из инструмента, на рога исполинской твари. Сила копилась в запястье, росла и текла наружу через кончики пальцев, в гитару…
Отдохни. В такой нервной жизни, как у тебя, непременно должны быть антракты… перерывы на мир, на сон, на покой, – вкладывал он в пение гитары. – Даже не просто на сон – на глубокую, разгружающую мускулы радость полного расслабления, такую сладостную, что от нее почти больно…
Минотавр двигался все тяжелее, все тише и, наконец, совсем замер у стены. Даже его жуткое дыхание и то сделалось совсем медленным…
…Забудь, забудь