– Tu réalises que c›est profondément insultant? [30] – выпалила она, не задумываясь о том, что вряд ли юноша владеет другими языками, кроме родного русского.
Яков лишь нахмурился, отчего лицо мгновенно приобрело жёсткое выражение.
– Не ругайтесь. Я всё равно не понимаю, – лениво ответил он, пока они проходили сквозь приоткрытые ворота. – Это было сказано не в обиду, а чтобы к вам никто не приставал. Девушки приличного склада сюда нечасто заходят. А те, что заходят… в общем, сами увидите.
Они обогнули здание и подошли к неприметной двери, возле которой на перевёрнутой бочке играли в домино двое мужиков. На Якова и его спутницу они едва взглянули, когда он коротко поприветствовал их. Мужчины стучали костяшками по днищу бочки так яростно, словно стремились проломить его. Для воскресного утра во дворе завода было шумно: внутри кто-то работал, отчётливо жужжали станки. Этот шум надёжно укрывал прочие звуки. Возможно, специально для отвода глаз.
Яков провёл Варю мимо «сторожей» и открыл перед ней дверь на тускло освещённую лестницу с крутыми вытертыми ступенями. Она вела в заветный подвал, откуда доносились голоса и гам.
При иных обстоятельствах ничто не заставило бы Воронцову спуститься.
В просторном помещении под фабрикой дух царил спёртый, волглый и смрадный. Пахло сырой плесенью, табачным дымом, перегаром и острым мужским потом, горьким и терпким, будто скипидар. Курили здесь много, оттого дым витал под потолком сумрачной пеленой, сквозь которую лился рассеянный свет редких электрических ламп. В призрачном дымном ореоле и предстала перед Варей арена подпольных боёв.
У самого потолка по левую сторону имелся ряд узких окошек, но все они были закрашены горчичного цвета краской. Свод подпирали толстые кирпичные колонны, с которых обсыпалась дрянная, землисто-серая штукатурка. Такая же штукатурка украшала бугристые стены, и местами из-под неё виднелся покрытый плесенью и белыми разводами высолов кирпич. На колоннах кое-где висели чадящие керосиновые лампы с жирным слоем нагара.
В залитом бетоном полу тут и там виднелись решётки стоков. В центре помещения круг из грязноватых опилок и стружки образовывал некое подобие ринга. Эти опилки растаскивались потом с ногами по всему подвалу. Горбатый мужичок в криво подпоясанной рубахе только что подсыпал свежих, а сметённые в сторону он теперь собирал совком и пересыпал в мешок. Из-за скудного освещения Варя не сразу сообразила, что темны эти опилки вовсе не от грязи, а от крови.
Она торопливо отвела глаза и невольно пробежала взглядом по узкому железному балкону, который тянулся под самым потолком и опоясывал подвал буквой «Г». На него можно было взойти по узкой ржавой лестнице с кривыми перилами или же попасть из дверей в дальнем конце помещения, но двери эти находились на уровне балкона. В нескольких местах этот балкон был завешен шторами из плотного сукна на манер театральной ложи, но находились ли там люди, Варя разобрать не смогла. Она только приметила троих мужчин, которые прогуливались наверху и созерцали помещение. Возможно, следили за порядком.
По углам подвала громоздились ящики и бочки. На некоторых сидели люди. Но больше всего народу собралось ближе к центру. Зрители – по большей части просто одетые мужчины – образовывали круг. Гвалт стоят такой, что несложно догадаться: только что завершился один бой и теперь готовился следующий.
Варя приметила нескольких мальчишек, сновавших промеж старшими. Дюжину мужчин в костюмах вполне приличного вида. А ещё пятерых девиц вида неприличного. Слишком густо накрашенные и ярко разодетые в блестящие платья, они громко смеялись и вызывающим поведением выдавали род своих занятий без зазрения совести. Одна из девиц была рябой, но зато прочие выглядели молодо и вполне привлекательно. Они явно присутствовали на боях не впервые.
Распутная красавица в розовом платье, что висела на локте у зрелого мужчины импозантной наружности, смерила Варю ледяным взглядом, едва та спустилась в подвал. Её взор, жёсткий, ревнивый и ядовитый, сбил Воронцову с толку настолько, что она запнулась на ровном месте.
Но шедший позади Яков догнал её как раз вовремя, чтобы приобнять одной рукой за плечи и наклониться к уху.
– Не глазейте на проституток, – шепнул он, улыбаясь так широко, словно это и вправду забавно. – Они обидчивы и не терпят возможных конкуренток.
Воронцова поспешно отвернулась. Она поудобнее перехватила корзину, а затем кивнула в сторону железной галереи над залом.
– Места для особо важных гостей, смею предположить? – негромко спросила Варя.
Яков проследил за её взглядом.
– Вы проницательны, сударыня, – не без удовольствия заметил он, продолжая улыбаться, пока вёл к толпе. – Вход туда через фабрику. Там отдельная дверь для тех, кто желает посмотреть бои, но предпочёл бы остаться незамеченным. – Он понизил голос и склонился ещё ниже, щекоча горячим дыханием щёку. – Эти люди носят громкие фамилии и делают наиболее высокие ставки на самые кровавые исходы.
Варя вздрогнула. А затем вздрогнула снова, потому что Яков клюнул её в висок коротким, сухим поцелуем, после чего отпустил.
Ей бы следовало разозлиться, но она смолчала, потому что распутница в розовом немедля потеряла к ней интерес, а две другие проститутки обменялись парой фраз, глядя в их сторону, да и разошлись по залу. Пришедшая с кавалером девушка, да ещё принёсшая с собой угощения на продажу, мало их интересовала.
Яков заметил кого-то в толпе и помахал рукой.
– Стойте тут. Я сейчас вернусь, – сказал он и ушёл быстрее, чем Варя успела возразить.
В это время через дверь в другом конце подвала вошли двое высоких, плечистых мужиков. У одного была всклокоченная борода цвета калёного ореха и громадные кулаки. У другого был сломан нос и отсутствовало одно ухо. Их поприветствовали радостными возгласами, из чего Варя сделала вывод, что явились новые бойцы.
Народ пришёл в возбуждение. Мимо забегали мальчишки. Двое молодых людей в серых фартуках двинулись по залу, собирая ставки и записывая их в журналы. В дальнем углу откупорили бочку с пивом и теперь наливали за деньги. Там же с корзин и лотков предлагали снедь, вроде выпечки, жареных семечек, сушёной рыбы и бутербродов с ветчиной сомнительного вида. За выпивкой и закуской немедля скопилась очередь.
– Почём пироги? – раздался хриплый голос за плечом.
Варя обернулась.
Перед ней стояли двое мужиков вида настолько пропитого, что их опухшие лица имели оттенок то ли сливовый, то ли сизый. От обоих разило.
Воронцова без запинки назвала цену. Не ту, к которой привыкла в ресторанах и буфетах, а чуть меньше, сколько велел говорить Яков.
Мужчины заворчали, однако же спорить не стали. Полезли в карманы, отсчитали копейки и расплатились. Варя вручила им по пирогу и отвлеклась на новых подошедших к ней покупателей.
Хлопала входная дверь. Мимо сновали люди. Подвал заполнялся зрителями всё быстрее. Смеялись проститутки, развлекая клиентов. Лысоватый толстяк в старомодном сюртуке громким голосом призывал делать ставки и расписывал достоинства бойцов. Варя признала в нём распорядителя.
К счастью, на неё саму никто внимания не обращал. Всех более привлекала корзина с пирогами – купить угощения, да и отойти побыстрее, чтоб встать на место получше, откуда будет видно бой. Воронцова и сама как бы невзначай двинулась вокруг ринга, как делали большинство торговцев, чтобы не стоять на месте. Словно бы невзначай, она поглядывала на лица зрителей, особенно на тех, кто был одет поприличнее и побогаче,