Когда корзина с пирогами опустела, а очередной покупатель ушёл ни с чем, Варя отыскала взглядом Якова.
Тот стоял чуть в стороне у колонны под коптящим керосиновым фонарём и не сводил с неё взгляда. Вид у него был напряжённый: руки скрещены на груди, брови нахмурены. На каждого покупателя он глядел с пристальным вниманием. Словно опасался, что кто-то напугает её или обидит. Воронцова успела смутиться прежде, чем заметила мальчика, который стоял подле Якова спиной к ней.
На вид ребёнку было не больше десяти лет. Щуплый, костлявый и чумазый, он опасливо оглянулся на Варю, едва она подошла к ним. Понял, что это всего лишь хорошенькая девушка. Вытер рукавом веснушчатый нос. А после протянул ладошку Якову со словами:
– Это всё, милсдарь. – Вся одежда на ребёнке была с чужого плеча, и вся была ему велика, включая съехавший на лоб картуз. – Ежели увижу его, скажу.
Яков вложил в грязную ладошку монетку и махнул мальчику, мол, может быть свободен. Дважды уговаривать не пришлось. Тот удрал, смешавшись с толпой.
Варя проводила мальчика взглядом.
– Это один из посыльных? – Она поправила сползающую с головы шаль и убрала под неё выглянувшие волосы.
– Угу, – хмыкнул Яков. Он говорил тихо и делал вид, что всё больше интересуется происходящим на ринге. – Я показал ему ту записку, которой Штык выманил вас. Почерка он не признал, потому как грамоте не обучен вовсе. А вот человека, который передавал записку мне, он запомнил.
Варя дёрнулась. Едва корзину не выронила.
– Кто же это? Не томите, умоляю, – оживилась она, и её голос непроизвольно взлетел выше.
Кто-то оглянулся на них.
Яков пружинисто оттолкнулся от столба, чтобы одной рукой привлечь девушку к себе в коротком объятии. Будто они ссорились, а теперь вдруг помирились.
– Один мелкий стряпчий. Давыдов его фамилия. То ли Степан Христофорыч, то ли Семён. Не помню имени, – произнёс он негромко и чуть в сторону, после чего отпустил замершую девушку. – У него контора где-то неподалёку, а над ней – квартира. Он здесь частый гость, ставки делает от души. Да и много чьи дела ведёт, у кого склады или производство в этом квартале.
Варя сглотнула, ощущая, как удушливый жар от внезапного прикосновения сменяется неприятным холодком.
– И мальчик уверен, что записка была именно от него? – шепнула она.
Яков медленно кивнул.
Он перевёл взгляд с девушки на ринг, где двое бойцов уже разделись до пояса. Их тела покрывали застарелые шрамы и свежие ссадины. Оба мужчины выглядели свирепо. Они раззадоривали друг друга бранными окриками и тем ещё сильнее веселили толпу, готовую поставить на этот бой всё больше с каждой минутой. Но Варя старалась не глядеть туда вовсе. Сама мысль о скорой расправе просто забавы ради заставляла нутро скручиваться в недобром предчувствии.
– Хорошо бы узнать поточнее адрес его конторы, – заметила Воронцова.
Яков не ответил, потому что к ним обратился проходивший мимо мужчина с пышными усами:
– Что, Яшка? Ставку не делаешь сегодня? – Его маслянистые глазки скользнули по Варе, и та невольно отвернулась, чтобы не встречаться с ним взглядами. – Не узнать тебя прям.
Яков хмыкнул.
– Неинтересно. Клим победит. Тут и ставить нечего.
Усатый усмехнулся, открывая широкую щербинку промеж жёлтыми зубами.
– Поспорим? – Он подбоченился. – Я за Ивана. У него удар, как у паровоза.
– Не сегодня.
– Боишься перед девкой опозориться, небось?
– Я сказал, не сегодня, – жёстче повторил Яков. А потом улыбнулся. – Готовь деньги на следующую неделю. Там уж будет на что посмотреть. Говорят, тот горняк из Екатеринбурга приедет, который голыми руками подковы разгибает.
– Да ну! – громко изумился усатый, вмиг позабыв о насмешках. – Заливаешь!
– Чтоб мне провалиться. Картавый вчера обмолвился в «Рюмочной».
– Пойду мужикам скажу. Вот это будет бой!
Усатый ушёл, смешавшись с толпой.
Варя перевела дух.
– Хорошо разбираетесь в этом варварском занятии? – пробормотала она, стараясь не смотреть на ринг вовсе, но невольно оглянулась через плечо, когда распорядитель объявил начало боя.
– С чего такой вывод? – Яков усмехнулся уголком губ и вскинул одну бровь.
– Вы уверены, что победит Клим. – Варя поморщилась, когда бородатый ударил второго кулаком в челюсть так, что у того брызнула кровавая слюна, но взгляда не отвела. – Кстати, который это?
Яков встал позади и склонился к ней так, чтобы и видеть бой, и шёпотом комментировать происходящее.
– Тот, у которого нос сломан.
– Он же едва на ногах стоит. – Воронцова прижала руку к шее промеж ключиц. – Этот Иван ему сейчас челюсть сломает.
– Иван устаёт быстро. Клим выносливее и крепче. Кроме того, Иван вчера пил много у нас и кричал, что победит. Гляньте, как у него руки дрожат, когда он их опускает. Из-за похмелья. Ещё немного, и…
Клим увернулся от очередного удара так ловко, что Иван полетел вперёд и едва не опрокинулся лицом в опилки. Толпа взревела. А Клим уже развернулся и, не замечая идущей изо рта крови, приложил противника ударом в плечо. Тот заорал, потому что сустав с влажным хрустом вылетел под неестественным углом.
– Что я сказал? – равнодушно заметил Яков.
Варя зажмурилась и отвернулась. Она невольно сделала несколько шагов в сторону, чтобы отойти подальше.
И задела корзиной прилично одетого мужчину, который с явным недовольством смерил её взглядом:
– Смотри, куда идёшь.
– Простите, – только и смогла вымолвить Варя, когда увидела его лицо.
Это был Баранов. Тот самый человек, который придирался к Герману Обухову в театре. Воронцова безошибочно узнала его ядовитую гримасу. К счастью, он Варю не признал. Более того, отшатнулся, как от прокажённой, и тут же позабыл о ней. Отвлёкся на бой.
Яков дёрнулся было за ним, но Варя его удержала, ухватив за локоть, а затем отвела к стене и быстрым шёпотом выдала:
– Это Александр Александрович Баранов. Я его встречала прежде. Знаю, что он с Обуховым в плохих отношениях, потому что тот разорил его металлургический завод. Теперь он занимается сахаром.
– Сахаром? – насмешливым эхом повторил Яков, глядя в спину Баранова, который всецело был поглощён происходящим на ринге. – А рожа такая, будто уксус самолично по бутылкам разливает.
Бой стал совсем уж яростным. Толпа кричала. Люди, толкаясь, сгрудились вокруг устланной опилками площадки плотнее. За шумом вряд ли кто-то мог их услышать, но всё же Варя говорила так, чтобы разобрал лишь Яков.
– Вы его прежде встречали здесь? – спросила она, а затем предположила: – Может, у него дела с этим стряпчим?
– Не берусь утверждать, потому как не уверен…
Юноша вдруг вытянулся и привстал на цыпочки, словно заметил кого-то среди зрителей. Его губы приоткрылись, а глаза, напротив, пристально сузились. Варя попыталась проследить за его взглядом, но так ничего и не разобрала за головами.
– Кто там? – не выдержала она и потянула Якова за рукав. – Отвечайте же. У меня от волнения сейчас голова закружится.
– От дыма, скорее уж, – невозмутимо ответил он, а затем наклонился и тише вымолвил: – Давыдов здесь. Собственной персоной. Смотрит бой.
– Где? – встрепенулась Варя, вытягивая шею.
– Не суетитесь. Он возле распорядителя. Кажется, ругаются. Наверное, хочет ставку отменить. Но после начала боя это запрещается делать.
– Не сводите с него глаз, – велела девушка, которой решительно ничего видно не было. – Если вздумает уйти, пойдём за ним. Посмотрим, куда пойдёт.