Яков смерил её негодующим взглядом.
– Барышня изволит приказывать холопу? – Он скрестил руки на груди и с вызовом подался к ней.
– Барышня платит, – сердито напомнила Воронцова.
– Весомый аргумент. Но могли бы солгать что-нибудь приятное, – скривился юноша.
– Ложь изо всех вреднейших есть порок [31]. Постараемся хотя бы друг другу лгать поменьше, если это возможно? – Она вздохнула и терпеливо напомнила: – Любезный Яков, мы здесь, потому что друг другу полезны. И потому что оба оказались в пренеприятной ситуации. Но, смею предположить, через этого стряпчего нам с вами будет легче всего выйти на настоящего виновника всех наших бед.
– Думаете, Давыдов не сам эту кашу заварил? – Яков вдруг сделался до невозможного серьёзным. Словно бы разгневанным.
– Сильно сомневаюсь, но не исключаю полностью. – Варя показала глазами в сторону Баранова. – Но хорошо бы понять, кто ещё с ним работает.
Яков только кивнул в ответ.
Они дождались окончания боя, которое случилось спустя пару минут. Иван рухнул в опилки, лишившись сознания из-за удара в висок. Началась неразбериха. К прочим запахам примешался острый, железистый запах крови. Кто-то кричал и возмущался. Кто-то ликовал. Невесть откуда взялся врач, но он никак не мог пробиться сквозь толпу к упавшему бойцу. Тот не двигался. Кто-то крикнул: «Убит!» – но прозвучало это не с испугом из-за возможно свершившейся трагедии, а с неким кровожадным восторгом, которого Воронцова понять не сумела. Воспользовавшись суматохой, Яков взял Варю за руку и поспешно вывел её на воздух.
Но едва они покинули душный подвал, он потянул Воронцову от дверей и дальше за ворота на улицу, где остановился на углу возле высокой тумбы с объявлениями. С этого места им было видно ворота. Яков утверждал, что другого выхода с территории фабрики нет.
Варя нервничала так, что принялась кусать губы. Впервые она поняла смысл этой вредной привычки, которая терзала Эмилию Драйер. Яков же, напротив, выглядел скучающим. Он забрал у Воронцовой пустую корзину и от нечего делать пытался вправить на место вылезшие в нескольких местах прутья. Мало кто обращал внимания на их вполне себе заурядную пару: небогато одетые юноша с девушкой посреди шумного, многолюдного города остановились поворковать о личном, покуда вокруг кипит жизнь, грохочут станки и дымят фабричные трубы. Ничего примечательного. К счастью.
Ждать пришлось недолго.
Вскоре сквозь ворота потянулись люди. Кто-то уходил группой, а кто-то – по одному. Вот выбежала ватага галдящих мальчишек. И, наконец, пружинистой походкой вышел мужчина лет сорока. Шёл он, чуть наклонившись вперёд и заложив руки за спину, и возмущённо бормотал под нос, недовольный тем, что ему не позволили отменить проигрышную ставку.
Это был невысокий человек с треугольным лицом и острым подбородком, на котором он любовно вырастил аккуратную эспаньолку. Эта эспаньолка вкупе с впалыми щеками придавала ему вид ещё более «треугольный» и надменный. Лицо его казалось слегка смуглым. Короткие пепельные волосы он расчёсывал на аккуратный пробор, а одет был в тёмно-зелёный костюм-тройку из шерсти отменного качества. Лакированные ботинки дополняли щегольской образ. Словно он шёл с Дворянского собрания, а вовсе не с подпольных кулачных боёв.
– Это он. Давыдов. – Яков повернулся к Варе, делая вид, что вовсе не смотрит в сторону фабрики. – Изволите следовать за ним?
– Разумеется, – уверенно заявила Воронцова и забрала у него корзину.
Они подождали, пока стряпчий удалится вверх по улице на приличное расстояние, и пошли за ним. Более всего Варя боялась, что мужчина оглянется и заметит их, но тот, огорчённый крупным проигрышем, не замечал вокруг ничего.
Давыдов двинулся от окраины к центру города, удалился от фабрик и складов и пошёл по извилистой улочке, нашпигованной мелкими мастерскими и магазинчиками. Людей здесь оказалось больше, и не потерять низкорослого стряпчего помог лишь высокий рост Якова, который не спускал с него глаз. Но в какой-то момент улица в очередной раз вильнула, и за углом обнаружился перекрёсток. Мимо прогрохотала конка, закрыв обзор. Стряпчий пропал из виду.
– Куда он делся? – Варя встревоженно заозиралась, но теперь все мужчины в костюмах казались ей одинаковыми.
Однако Яков глядел вовсе не на пересечение улиц перед ними. Он повернулся вполоборота к длинному серому дому, на углу которого они стояли, и кивком указал на вход справа.
Две ступени вели к свежевыкрашенной двойной двери, на которой висела табличка:
«Давыдовъ Самуилъ Хрiстофорович.
Юрiдическiя услуги»
Ниже шрифтом помельче значились приёмные часы. Ещё ниже – совсем неразборчиво – стоял краткий перечень оказываемых услуг. Сплошь стандартные хлопоты, какие за плату брал на себя каждый стряпчий.
Яков озадаченно почесал в затылке.
– Самуил, значит, – протянул он. – Что делать дальше будем, Варвара Николаевна? Прижмём его? Я могу подождать до темноты и собрать ребят. Нагрянем к нему. Он быстро расколется.
Но Воронцова решительно покачала головой.
– Никого мы прижимать не будем. И к нему не пойдём, чтобы не спугнуть.
Она медленно пошла вдоль дома, чтобы отойти подальше от двери конторы. Полезла в карман юбки и выудила маленькую записную книжку с привязанным к ней карандашиком. Прищурившись, отыскала взглядом номер дома. Потом начала писать короткое послание на французском.
Яков заглянул ей через плечо.
– Это письмо для Германа Обухова, – пояснила Варя, не отрываясь от работы. – Отнесите ему. Я вам на обороте напишу адрес. Только обязательно убедитесь, что отдаёте эту записку ему лично в руки. Скажите, вы от меня. Он всё поймёт.
Юноша нахмурился. Хмыкнул, выражая недовольство.
– Полагаете, я сам не управлюсь? – он спросил насмешливо, кривя губы в язвительной улыбке, но ей почудилась обида в голосе.
– Не нужно, прошу вас. Это несвоевременно. – Воронцова вырвала листок из записной книжки и разборчиво по-русски написала адрес, чтобы Яков мог разобрать без затруднений. – Герман Борисович сможет выяснить, кто из знакомых его отца ведёт дела с этим Давыдовым. Возможно, так нам удастся выйти на того, кто решил отомстить старшему Обухову. Сильно сомневаюсь, что за всем стоит сам Давыдов.
Она протянула бумажку Якову, но тот лишь скрестил руки на груди.
– Почему вы в этом столь уверены? – Он двинулся дальше по улице, и Варе пришлось засеменить следом за ним, чтобы не отстать.
– Потому что подобное преступление и с таким количеством вовлечённых лиц требует вложений, чтобы остаться незамеченным, – терпеливо пояснила она. – Вряд ли у стряпчего, который усердно трудится прямо возле промышленного квартала, да ещё и любит спускать деньги на подпольных боях, хватит на то средств. Герман Обухов может нам помочь. Особенно если выяснится, что Баранов неспроста обитает в тех же местах и работает с Давыдовым. Я была свидетельницей пренеприятнейшей сцены, когда Баранов прямо в театре вздумал цепляться к Герману Борисовичу на пустом месте. Если его неприязнь действительно столь сильна, он способен и на месть.
Яков сделал кислое лицо, но всё же забрал у Вари записку. Мельком глянул на адрес.
– Как пожелаете, я всё передам, – нехотя ответил он, а затем вдруг остановился, едва они свернули за угол. Его светло-карие глаза блеснули отчётливой тревогой, когда юноша повернулся к Варе и сказал, наклонившись к ней: – Вам нужно выпутываться из этого дела, Варвара Николаевна, и как можно скорее.
Варя отпрянула.
– Это ещё почему? – возмущённо вспыхнула она.
– Потому что подпольные бои,