Но Воронцова сердито ткнула его указательным пальцем в грудь и, не допуская возражений, отчеканила:
– Позвольте мне самой решать, что для меня занятие, а что – нет. Поверьте, я могу за себя постоять. – Её щёки вспыхнули от негодования и смущения.
Яков ответил ей обаятельной улыбкой и укоризненно покачал головой.
– Désagréable [32], – буркнула Воронцова и, смягчившись, добавила: – Я постараюсь быть очень осторожной и не совершать глупостей, а вы… – она со вздохом прикрыла глаза. – Этого нет в записке, поэтому, пожалуйста, передайте Герману Борисовичу на словах, что я иду на бал-маскарад в Михайловском замке восемнадцатого сентября вместе с подругами. Если ему удастся что-то выяснить, пусть приходит. Уверена, он найдёт способ достать приглашение. Передайте ему, что я буду ждать новостей.
Яков спрятал записку в карман. Кивнул. Его адамово яблоко дёрнулось. А когда юноша снова заговорил, голос изменился, сделавшись жёстче:
– Передам. – Он забрал у Вари пустую корзину. – Нам лучше разделиться. Ступайте. Поймайте пролётку и езжайте к вашей учительнице. Она наверняка беспокоится. Хотите, задержусь и поищу для вас экипаж?
Но Варя уходить не торопилась. Она опасливо оглянулась через плечо, а потом взволнованно спросила, покусывая нижнюю губу:
– Скажите, тот боец, который упал без чувств… Иван… он… – Она тяжело сглотнула. – Мёртв?
Яков с нарочитым безразличием пожал плечами.
– Скорее всего.
Воронцова подавила острое желание перекреститься прямо посреди улицы.
– Вы правы. Это куда опаснее, чем я предполагала. Большие деньги влекут за собой большие связи и наиболее страшные преступления. Настолько огромные, что простой человек порой не видит их настоящего масштаба. Да и не ждёт подобных низостей от сильных мира сего вовсе, считая аристократов за людей исключительно благородных. Но в свете ничего совершенного нет [33]. Увы.
Яков выслушал её горячую, отчаянную тираду с непроницаемым выражением лица, будто не заметил ни воспалённого румянца на щеках, ни взволнованного блеска в очах. А едва она умолкла, коротко раскланялся и сказал:
– Не тратьте время на меня. Я всё это превосходно понимаю. А вам следует поторопиться. Прощайте, Варвара Николаевна.
И ушёл. Смешался с безликой толпой на улице.
Варя же направилась в другую сторону в поисках пролётки. Но вместо экипажа наткнулась на группу из семи мальчишек. Это были те самые чумазые ребятишки, которые вертелись в толпе во время кулачного боя. Теперь они делили посыпанную сахаром булку. Веснушчатому мальчугану, который общался с Яковом, достался самый маленький кусочек.
– Милостивые государи, вы не поможете даме? – позвала их на ходу Варя.
Дети, опасливо переглядываясь, приблизились.
Воронцова достала из кармана вырученные от продажи пирожков деньги. При виде монет детские глаза заблестели.
– Я вам дам денежки, а вы мне за это поможете найти экипаж…
Мальчики, не дав ей договорить, принялись толкаться и голосить, благодаря и вымаливая побольше.
– Тише вы! – строго шикнула Варя и скомандовала так же чётко, как порой командовала младшими братьями, когда те шалили: – В рядок встать. Ладошки раскрыть. Ну! Живее!
Дети послушно заторопились выполнить приказ, не веря своему везению. Варя вложила в грязные ручки монетки, стараясь раздавать одинаково. Но о поисках экипажа ребятишки забыли моментально. Вместо этого, едва закончились деньги, они снова обступили девушку и принялись клянчить ещё.
Растеряться или ответить хоть что-то Воронцова не успела, потому как до неё донёсся густой мужской голос:
– Варвара Николаевна! Глазам не верю! Каждая наша встреча удивительнее предыдущей!
Варя вздрогнула и обернулась. К ней шёл, неловко прихрамывая и опираясь на резную черепаховую трость, Павел Ильич Зимницкий – тот самый отцовский сослуживец и друг, с которым они столкнулись в театре недавно. Полноватый и комично неуклюжий, сейчас он выглядел озадаченным. Одет он был в светский воскресный костюм в мелкую серую клетку, который прекрасно подходил по погоде и превосходно гармонировал с английской шляпой-котелком. При ходьбе его густые седые бакенбарды смешно топорщились.
– Ваше превосходительство, – Воронцова растерянно опустилась в реверансе.
Встретить знакомых она никак не ожидала. Особенно друзей семьи. Это оказалось ужасно несвоевременным.
– А ну, паршивцы, брысь! – На ходу Зимницкий властно махнул тростью, и мальчишки бросились наутёк. Со страху даже забыли поблагодарить Варю.
Впрочем, той было не до благодарностей.
– Вы какими судьбами здесь? – поравнявшись с ней, Павел Ильич нахмурился и окинул её негодующим взглядом. – Да ещё в подобном виде?
– Я…
Варя замялась. В мыслях промелькнул образ Якова. Она невольно бросила взгляд в ту сторону, куда тот ушёл. Счастье, что он уже давно скрылся. Зимницкий не мог его видеть. Иначе вопросов возникло бы намного больше.
Павел Ильич сердито причмокнул губами и стукнул тростью о мостовую.
– Знает ли ваш батюшка о том, где вы бродите в одиночестве? Почему без сопровождения? И как вообще институт допустил? Что за дыра, а не учебное заведение! – С каждой фразой он краснел и распалялся всё сильнее. – Вопиюще непозволительный скандал! Я немедля сообщу почтенному Николаю Михайловичу!
Варе следовало испугаться, расплакаться, решив, что с жизнью и честью её покончено навсегда, а семья теперь не оберётся пересудов. Однако реакция девушки оказалась совершенно иной.
Она… засмеялась.
Звук её беззаботного девичьего смеха, мелодичного и очаровательного, заставил Зимницкого оторопело замереть с открытым ртом.
– Mon Dieu! Ваше превосходительство, – отсмеявшись, невозмутимо произнесла Варя. – Вы всё неправильно поняли. Наказывать меня не за что, потому как я никуда не сбегала.
Она приблизилась к нему и сказала вкрадчивым голосом, каким обычно раскрывают самые сокровенные тайны:
– Я подаю милостыню нуждающимся. Каждое воскресенье хожу к храмам, в приюты для сирот или же вот так прогуливаюсь по улочкам, чтобы дать монетку на хлеб беспризорным деткам, которые дичатся храмов и не состоят в приютах, а то и вовсе боятся оказаться в них. А так я могу хотя бы немного помочь им. Даже спасти от голодной смерти.
Зимницкий часто заморгал. Смысл её слов доходил до него очень медленно.
– Но как же…
– Это часть волонтёрской работы, – Варя показала на своё платье и расправила завязанную внахлёст на груди шаль. – А наряд помогает мне не привлекать внимания, потому что, как вы правильно заметили, дворянке в одиночестве лучше не разгуливать. Но на простую горожанку не смотрит никто, уж поверьте. Да и дети меня не пугаются.
– Дети, – Павел Ильич фыркнул. – Ходили бы, как все, по сиротским приютам, а не шатались по улицам.
Воронцова пожала плечами.
– В сиротский приют есть кому пойти, а вот к таким малышам на улице люди побогаче относятся с нескрываемой брезгливостью, – невозмутимо возразила она и затем добавила: – Но вас я не виню, Павел Ильич. Это дело сугубо личное. Мне вот доставляет радость хоть немного помочь тем, кому мало кто помочь вовсе подумает.
Зимницкий усмехнулся.
– Занятная вы девушка, Варвара Николаевна, – его тон заметно смягчился, да и хмурая морщинка промеж бровей пропала. – Прямо-таки вижу в вас вашу матушку, Капитолину Аркадьевну. Да и от папеньки предостаточно имеется, – он хмыкнул и махнул рукой. – Ладно уж. Воля ваша, кому и как подавать. Но позвольте хотя бы проводить вас.
– Разве что только до пролётки. – Варя лучезарно