Они отошли в сторону и дождались следующего танца. Им оказался вальс-гавот – не самая удобная обстановка для беседы и перешёптываний, но выбирать не пришлось.
Едва Герман Борисович вывел её на паркет, Варя чуть слышно произнесла:
– Я боялась, что вы не придёте.
– Как я мог?
Мимо замелькали прочие пары, разгорячённые танцами и опьянённые музыкой, совершенно очарованные друг другом и этим вечером. Негромкий гул голосов и смех смешивались с весёлыми звуками быстрого вальса. Из-за карнавальных костюмов атмосфера бала становилась всё сказочнее и прелестнее с каждой минутой. Но только сейчас, рядом с серьёзным Обуховым, Варя вдруг почувствовала себя уверенно. Будто оказалась подле надёжного защитника – именно такое впечатление производил молодой граф.
Герман Борисович деликатно увлёк её подальше к окнам, где их не могли услышать сидящие на стульях классные дамы или чересчур охочие до сплетен девицы. Обухов вёл в танце уверенно, с превосходным мастерством, как человек, станцевавший не один десяток гавотов. Его безукоризненные движения чётко совпадали с каждым жестом Воронцовой.
– Как поживает ваш папенька? – шепнула Варя.
– Чувствует себя гораздо лучше, благодарю, – Герман слегка наклонил голову.
– Вам удалось что-нибудь узнать? – От нетерпения и волнения её щёки пылали.
Ей почудилось, что в танце они летят, а не ступают по паркету. Вокруг мелькали прочие пары. Но Варя не смотрела ни на кого, кроме Германа. Она была уверена: Ирецкая заметит и сделает выговор. Но Воронцовой это вдруг показалось безразличным.
– Да, у меня при себе два списка, – Герман говорил быстро и очень осторожно, делая паузы, когда поблизости оказывалась иная, не занятая собственной беседой пара. – В одном – знакомые отца по клубу. В другом – краткий перечень тех, кто водит дела с этим Давыдовым. Увы, я смог выяснить имена далеко не всех его клиентов. Пришлось действовать осторожно через знакомых юристов. Не уверен, что мои расспросы остались незамеченными. – Он снова выждал паузу, покуда они двигались мимо компании седовласых господ в парадных мундирах, а затем продолжил таким тоном, будто пытался сделать ей выговор: – Но вы, Варвара Николаевна, признаюсь, меня убили наповал, когда я получил от вас записку. Как вы вообще узнали об этом стряпчем?
Варя, глубоко оскорблённая попыткой бранить её за помощь, гордо вздёрнула нос и с вызовом сообщила:
– Встретила его во время подпольных кулачных боёв, где искала мальчиков-посыльных, которые разносили от него указания при подготовке к… делу. Один из мальчиков указал на Давыдова.
– Вы посещали подпольные кулачные бои? – лицо Германа вытянулось. – Но это ведь не просто опасно. Это могло вас погубить. Буквально. Для чего такой риск? Почему же хотя бы меня не позвали?
– Наследника графа Обухова? – Варя с сомнением прищурилась, окидывая его беззастенчивым взглядом. – Простите, но вы слишком приметны для подобных мест.
– А дочь тайного советника, значит, внимания не привлечёт? – искренне возмутился он.
Это возмущение придавало его обыкновенно сдержанному лицу особое обаяние, оживляя холодные черты и невольно раскрывая пылкий темперамент, который Герман тщательно скрывал.
– Я замаскировалась, – спокойнее возразила Варя. – Нам лучше пообщаться tête-à-tête [44]. Хочу взглянуть на ваши списки и поделиться собственными мыслями. А ещё показать вам одну записку, в которой, кажется, просят от меня избавиться. Быть может, она наведёт вас на некие мысли. – Она часто заморгала, заметив, как нахмурился Герман Борисович, и поэтому выпалила без раздумий: – Ах, не глядите так, будто вы моя инспектриса в институте. Я просто желаю поскорее добиться правды, только и всего. Издержки меня не пугают.
Герман коротко кашлянул в сторону, словно у него сбилось дыхание. А когда вновь повернулся к ней, на его строгих губах блуждала озадаченная улыбка. Воронцова ожидала, что он снова начнёт осуждать её за безрассудство, но вместо этого Обухов удивил её.
– Если бы в Божье воинство набирали самые справедливые и бесстрашные души, ваше место назначили бы подле Господа, Варвара Николаевна.
Варя зарделась.
– Mon Dieu! Оставьте эти глупости. Не до них вовсе, – пряча улыбку, смущённо произнесла она. – Лучше взгляните на тот вазон с цветами, возле которого висит синяя драпировка. Она скрывает запасную лестницу для прислуги. Ступайте туда. Я приду через один танец.
Обухов выразил согласие едва заметным наклоном головы.
Они завершили вальс в молчании. Последние фигуры дались им на загляденье изящно, и Варя мысленно призналась себе, что рядом с Германом ей легко, а возникающее то и дело смущение ей даже нравится. В конце концов, их связывал общий интерес поскорее отыскать истинного зачинщика кражи, а не одно лишь желание произвести друг на друга положительное впечатление. Они могли общаться свободнее, чем если бы их знакомство было простой светской формальностью, преисполненной официальными правилами хорошего тона. Их отношения даже походили на дружеские. А ещё Варе не терпелось поскорее взглянуть на те списки, которые удалось собрать младшему Обухову.
После окончания гавота они чинно раскланялись и разошлись. Воронцова даже не взглянула вслед уходящему Герману, чтобы ничем их не выдать.
Ей пришлось вежливо отказать новому кавалеру, сославшись на усталость после вальса.
Варя отошла в сторону и встала возле вазона. С огромным трудом она дождалась завершения следующего танца, и, пока пары обменивались любезностями, она улизнула в заветную дверь за драпировкой.
Герман Борисович обнаружился в сумраке коридора, за поворотом в той его части, где бра были выключены, а единственный свет был светом, проникавшим с лестницы. Обухов стоял возле ещё одного эркера, за которым наверняка было окно, но тяжёлые синие шторы были плотно задёрнуты. Здесь же стояла узкая мягкая скамья, обтянутая розовым шёлком с набивным рисунком, но Герман предпочитал дожидаться стоя. Вероятно, тоже места себе не находил.
Варя прошла к нему мимо ряда закрытых дверей по одну сторону и наглухо зашторенных окон по другую. Ковровая дорожка скрадывала звук её торопливых шагов.
Завидев её, Обухов молча вытянул из рукава свёрнутые листы.
– Взгляните, – он передал их Воронцовой. – Вот здесь полный список гостей клуба. А здесь имена тех, с кем работает Давыдов, если мои знакомые ничего не перепутали… Что с вами?
Воронцова медленно опустилась на скамью. Если бы её не было, Варя наверняка села бы прямо на пол. Она переводила взгляд с одного списка на другой и не верила своим глазам. Ей захотелось застонать от досады, когда внезапная догадка болью пронзила сердце.
– Варвара Николаевна, что с вами? – встревоженно переспросил Герман, наклоняясь к ней. – Вы меня пугаете. На вас лица нет. Скажите хоть слово.
Ей не хотелось говорить. Ей хотелось заплакать от отчаяния.
В списках совпадали три фамилии, но лишь одна имела смысл. И она расплывалась, потому что на глазах навернулись слёзы – от злости и обиды. Варя чувствовала себя обманутой. Преданной. Записка в её собственном рукаве с приказом избавиться от назойливой девицы обжигала кожу.
– Варвара Николаевна, умоляю, – Герман опустился перед ней на колено. В полумраке коридора его растерянные глаза казались изумрудными. – Не будьте жестоки. Скажите же, что вас столь остро взволновало. Клянусь вам, я найду способ