Дина бросает сумку с вещами на пол и обреченно опускается на кровать Оксаны, массирует виски пальцами. Она не плачет, но по ее серому лицу видно, в каком ужасе она сейчас находится. Я присаживаюсь рядом и обнимаю сестру за плечи.
— Дин... Ты не узнала его? Вы же должны были видеться раньше.
— Мы не виделись, — бесцветным голосом отвечает она. — Он что-то натворил и сидел в изоляторе, пока шли суды. Год, наверное, сидел. Я не знаю точно. И что? Чего он добивается? Долго вы здесь были?
— Несколько дней. Сама не знаю, чего он хочет. Мстит за жену свою.
Приходится скрыть от сестры, что я недавно подслушала. Шоковое состояние не приведёт ни к чему хорошему, и я буду до последнего надеяться на то, что Стрела откажется от жестокой мести. Он ведь может отказаться?
— Пиздец, — шумно выдыхает Дина. Морщась, прижимает ладонь к животу. Даже в страшном сне такое не приснится — оказаться в настолько жутком месте, да еще и вынашивая при этом ребёнка.
— Я попросила его не трогать тебя, — решаю признаться Дине и предостеречь, чтобы не показывала свой характер и не бросалась на парней, держала язык за зубами.
— И что, согласился?
— Да. Но с условием, что если ты будешь его злить, то отыгрываться он будет на мне.
— Что?! — впервые за эти несколько долгих минут вижу какие-то эмоции на её лице. — Тебе делать нечего? Ты вообще ничего не делала, пусть они тебя отпустят. И меня заодно... Я тоже ничего не делала.
— Чего не помню, того и не было? — откуда-то появляются силы на улыбку. — Всё нормально. Наверное... Просто не зли его, пожалуйста. А я придумаю что-нибудь, обязательно. Попробую вывести на диалог.
Немного успокоившись, Дина соглашается. Но быстро забывает о нашем разговоре и набрасывается на Стрелу, когда мужчины возвращаются в подвал.
Я не виню ее за это — причины есть, и весьма серьёзные. Первой в камеру заходит Оксана, и если она в относительном порядке, то когда входит Кира... Она не идёт — её буквально заносят, держа под руки. На ней нет ни синяков, ни садин, но, очевидно, одного удара хватило, чтобы она потеряла сознание. Всё, что я вижу — струйку крови из носа и бледное лицо подруги. Бросив её на кровать, как куль с мукой, они выходят, Стрела же остается. Оксана, делая вид, что нас не существует, принимается приводить Киру в чувство, а Дина, задав Стреле вопрос, что он сделает с ней, на который он по каким-то причинам не отвечает, дает ему пощёчину. Звонко, хлестко, её ладонь встречается с каменным лицом мужчины и прежде, чем он успевает отреагировать на дерзость, я встаю между ними, загораживая собой сестру.
— Ты обещал! — бросая тревожные взгляды на плотно сжатые кулаки Вадима, выпаливаю я. — Мы договаривались, помнишь?
Он смотрит на меня из-под опущенных чёрных ресниц, широкая грудь вздымается от тяжёлого дыхания. Однако во взгляде нет презрения. Он либо не понимает, что заставляет меня совершать такие поступки, либо считает меня круглой дурой. Во всяком случае, это работает, и Стрела расслабляется.
— В твоих же интересах усмирить свою сестру, — говорит мне без злобы в голосе. — Но за это я с тебя спрошу. И за побег тоже, — схватив меня за грудки, разворачивает и прижимает к прохладной стене. Крепко целует прямо на глазах у девушек. Жадно, требовательно, как можно глубже толкая язык в мой рот. Ни говоря ни слова, отпускает и уходит, а я остаюсь в немой тишине гореть от стыда под ошалевшим взглядом сестры.
Глава 16
Я отдаю сестре свою кровать, сама устраиваюсь с краю, поджав колени к груди. Кира пришла в себя, но выглядит она скверно — засохшая дорожка крови под носом не стирается, под глазами уже вырисовываются синяки.
— Серый опять постарался? — спрашиваю Оксану. Нам есть что сказать друг другу, но никто не спешит начинать разговор.
— Клим, — отвечает подруга. Кира тонким и слабым голосом просит воды. Только здесь её нет, бутылка пустая. На лице Оксаны чётко отражается нежелание просить чего-то у мужчин, но она переступает через себя и стучится в дверь. Открывает Серый, и, оставив узкую щель спрашивает, что ей нужно.
— Можно воды, пожалуйста. У нас закончилась.
— Обойдётесь, — парень спешит захлопнуть дверь, но подруга его останавливает и показывает свой характер.
— Ну пожалуйста, Кира очнулась, ей очень плохо, дайте воды, вы хотите, чтоб мы тут сдохли все? Давайте, облегчим вам задачу!
Серый вихрем врывается в камеру, напугав Оксану, что отскакивает от двери минимум на метр назад, но ему нужна не она — идёт к кровати, где лежит Кира. С любопытством и небольшой долей страха наблюдаю за ним, переглядываясь с Диной.
— Очень плохо? — интересуется он, наклонившись к Кире. — Не тошнит? Голова не кружится?
— Угу, — мычит подруга в ответ. Серый зачем-то поднимает её с кровати, спрашивает, может ли она идти, и, получив размашистый отрицательный кивок в ответ, подхватывает на руки одним лёгким движением, словно она совсем ничего не весит.
— Это что сейчас такое было? — интересуется Оксана, когда они уходят, и Серый запирает нас. — Че он забрал-то её?
Это кажется невозможным, но я предполагаю, что он сделал это так же, как и Стрела, когда я страдала от лихорадки. Забрал к себе, чтобы позаботиться о ней. Полный абсурд — красть девушек, издеваться над ними, готовясь к изощренной мести, а потом зализывать этим девушкам нанесенные тобой же раны. Пусть это сделал Клим, а не Серый, разницы никакой.
— А это что вообще за парни? — спрашивает меня Дина. На Оксану она не обращает никакого внимания, за эти пару часов, что мы провели в камере, они обе ведут себя так, словно никогда не были знакомы. Очевидно, когда-то наступил момент,