– Ладно, – произносит он наконец, выпрямляясь и глядя на меня сверху вниз. Протягивает руку и зарывается когтистыми пальцами в мои длинные волосы, ерошит их и удивительно ласково, ненормально нежно проводит большим пальцем по щеке. – Но я не обещаю, что твой папочка останется в восторге. Ты ведь с ним собиралась встретиться? Тебе придется как следует постараться, Сильвия, чтобы не упасть в грязь лицом.
Пока я и представить не могу, о чем он говорит. В груди оглушительно колотится сердце, заглушая собой все остальные звуки – совести, разума и здравого смысла. И кажется, будто вместо крови по организму курсирует раскаленное докрасна желание, готовое в любой момент выплеснуться наружу.
Но едва я тянусь вперед, чтобы обвить руками шею Мера, впиться в его бледные губы нетерпеливым поцелуем, он усмехается мне в лицо и щелкает пальцами, исчезая так же легко, как и появился. С губ срывается тихий разочарованный выдох, хотя на самом деле от досады хочется выть. Проклятый демон точно знает, что делает: задержись он хоть на мгновение, и затуманившее рассудок возбуждение было бы уже не унять. Только на этот раз знакомое наваждение и не думает спадать.
Я всего лишь исполнил твое желание, Сильвия. Увидимся завтра вечером. И будь хорошей девочкой, надень красное платье. Уверен, с этим тебе справиться будет проще, чем со своими чувствами.
Какой же он все-таки ублюдок.
С горящими щеками и вспыхнувшим внизу живота жаром, вероятно, раскрасневшаяся от возбуждения, я запускаю руку под свободную резинку домашних штанов и касаюсь себя отчаянно и горячо. Прикрываю глаза и представляю, как проклятый ублюдок раскладывает меня прямо на барной стойке, зубами прихватывая шею до крови. И я уверена, что он смотрит за мной и смеется над моей слабостью. Хрипло. Низко. Сексуально.
Вот и умница.
Черт.
Любимый ресторан отца расположен на Манхэттене. К вечеру на улицах не продохнуть от людей и ярких, как звезды на ночном небе, огней небоскребов и многочисленных заведений. Жаль, что звезд в Нью-Йорке давно уже не видно: небеса затянуты плотной дымкой смога и напоминают сплошное черное полотно, кое-где освещенное прожекторами. В последний раз я была в отцовском ресторане лет десять назад, совсем еще девчонкой, когда папа взял меня с собой на встречу с коллегами. Тогда мне полагалось сидеть тихо и не отсвечивать, прямо как учила мать, сегодня же я гордо шагаю по раскинувшейся перед входом в ресторан ковровой дорожке.
Шлейф длинного красного платья с высоким воротником и провокационным вырезом на правом бедре, тащится за мной, несмотря на туфли на высоком каблуке. Наверняка я еще не раз за сегодняшний вечер пожалею о выбранной обуви и неудобном фасоне платья, но отступать уже некуда. Шагая к дверям, которые заботливо приоткрыл швейцар, я беру Мера под руку. И он сегодня тоже выглядит неплохо: черный костюм сидит по фигуре, а ворот красной рубашки вновь расстегнут на несколько верхних пуговиц. Никакого галстука.
Насколько же непривычно видеть его без венчающих копну темных волос массивных рогов и острых когтей. Он мог бы выглядеть безобидно, если бы не цепкий взгляд вышедшего на охоту хищника – я замечаю, как он оглядывается по сторонам, как довольно ухмыляется – скалится – в ответ на безобидный вопрос швейцара. Даже в человеческом обличии Мер остается демоном, и аура у него соответствующая.
Женщина лет сорока позади с интересом поглядывает на него, вскинув брови. Меховое боа, накинутое поверх изящного черного платья, покачивается в такт ее приглушенным кокетливым смешкам. Господи, милочка, умерь аппетит. Ты явилась сюда не одна.
– Столик на имя Хейли, – мягко улыбаюсь я швейцару. Тот щурит маленькие глазки и быстро пробегается по списку. – Полагаю, мистер Хейли уже внутри и ждет нас.
– Все верно, – швейцар – щуплый и будто бы сухой, как старая ветка, – кивает и пропускает нас внутрь. – Проходите, пожалуйста.
Ресторан встречает нас светлым просторным залом: сверкают на потолке аккуратные хрустальные люстры в классическом стиле, блестят из-под белоснежных скатертей столы из красного дерева, едва слышно постукивают столовые приборы под отголоски классической музыки. Обстановка такая царственная и торжественная, что на несколько мгновений я чувствую себя настоящей леди. Поудобнее перехватываю руку Мера и улыбаюсь хостес в строгом черном платье, когда та спешит проводить нас к столику.
Насколько же публика здесь отличается от привычной: в ресторанах отца собираются сливки общества, любители прятать истинное лицо под фальшивыми улыбками и манерами. Наверняка по ночам они, привыкшие ворочать миллионными капиталами в офисах на Уолл-стрит, заваливаются в какой-нибудь элитный клуб и на несколько часов напрочь забывают не только о манерах. Выпускать пар нужно не только студентам.
Удивительно, как легко почувствовать себя в сказке, всего лишь переступив порог дорогого ресторана. Но сказка рушится, разлетается на сотни мелких осколков, когда наши с отцом взгляды наконец пересекаются.
– Я был уверен, что ты опоздаешь, – бросает он вместо приветствия, постукивая пальцами по белоснежной скатерти. – Рад, что хоть один твой кавалер научил тебя пунктуальности. Приятно познакомиться.
Папа поднимается из-за стола и протягивает Меру руку.
– Вы тот самый Мерсер, я полагаю. Сегодня можете звать меня просто Оскар.
– У вас чудесная дочь, Оскар, – улыбается Мер, прежде чем отодвинуть для меня стул, и его улыбка не предвещает ничего хорошего. – Но вы не представляете, как часто мне приходится напоминать ей о манерах.
– Может, хватит говорить обо мне так, словно меня здесь нет? – фыркаю я раздраженно и занимаю место за столом. Мер придвигает свой стул поближе. – Спасибо, что с самого начала выставил меня дурой, пап. С чего ты вообще решил устроить этот ужин?
Некоторое время мы смотрим друг на друга молча – отец хмурится и со стуком ставит на стол полупустой стакан. Поджимает губы и нарочито медленно переводит взгляд с меня на Мера и обратно. Оценивает нас обоих, как какой-нибудь научный проект, или выискивает изъяны. Не представляет еще, кого намеревается смутить своим поведением: Меру плевать, насколько многозначительные взгляды будет кидать на него отец, каким проверкам попытается подвергнуть. Для него сегодняшний вечер – всего лишь одно из моих желаний и чу´дное развлечение, точно как наш поход в клуб.
И остается лишь надеяться, что на этот раз он не выкинет ничего из ряда вон.
Не сомневайся, детка, я буду вести себя как подобает.
Мер с усмешкой кладет ладонь мне на бедро.