Но Мер не мог так с ним поступить. Желание было другим.
Какая разница, каким было твое желание? Я знаю, чего ты хочешь на самом деле.
Голоса демона я не слышу, но с легкостью представляю, что он мог бы сказать. Конечно, он-то считает, будто лучше всех на свете знает, какие желания для меня сокровенны. И обычно оказывается прав. С губ срывается тяжкий выдох.
Может, и впрямь к папе зайти? Нет, так позориться я не собираюсь. Хватит с меня презрительных взглядов одногруппников. А ведь скоро сплетни дойдут и до старшекурсников, а то и профессоров. Тогда и отцу достанется, а уж ему-то малину портить я никогда не хотела. Да, папа был строг и никогда не позволял мне даже подумать, что я могу чего-то добиться лишь благодаря его имени, но… Но он заботился обо мне. Дал шанс поступить в «Хейлис», оплачивал квартиру на Манхэттене, закрывал глаза на мелкие шалости. Сколько раз я возвращалась с вечеринок пьяной? А мне ведь еще и двадцати одного нет.
– Мер? – тихо и неуверенно зову я.
Ответом мне становится гнетущая тишина.
Мер не отзывается – не появляется передо мной, не посмеивается над моей беспомощностью через нашу ментальную связь. Его будто и след простыл, и теперь все придется решать все самой, хочу я того или нет. Сегодня у меня нет никакого могущественного покровителя.
Я спешу в сторону женского туалета и захлопываю за собой дверь. Никого. Вот и хорошо, будет хоть немного времени подумать. Стоит только сунуться обратно в аудиторию, как кто-нибудь точно выведет меня из себя – не стерва Джемма, так Джейн. У нее на лице было написано, что она все знает. Знает, почему меня назначили президентом. Почему ректор Хейли вдруг сменил гнев на милость.
Вот же дрянь!
Если бы не Джейн, ничего этого и не случилось бы. Сидела бы я сейчас на предпоследнем ряду и мило улыбалась Дереку, может, отпихнула бы в сторону гордость и сама пригласила его куда-нибудь. Перед глазами всплывает яркий образ Мера, в нос бьет до боли знакомый запах, а тело окутывает жар. Ладно, может быть, после нашего близкого знакомства я уже и не смогла бы думать о Дереке. Боже, да я бы и знать ничего о Мере не знала, если бы не Джейн.
Поганая ведьма.
Когда я прикрываю глаза и облокачиваюсь ладонями на подоконник, то кожей чувствую что-то маленькое, шершавое и противное. Клок светлых волос! Скатанный в шарик, он напоминает небольшое перекати-поле, но стоит покрутить его в руках – и на пальцах остаются смазанные капли крови.
– Господи! – гулко восклицаю я и отбрасываю отвратительную находку на пол.
Хочется думать, что на руках у меня вовсе не кровь, а джем или краска, но характерный запах соли и металла ни с чем не спутаешь.
Говорят, в женском туалете можно найти что угодно, но обычно дело ограничивалось чьими-то сигаретами или оставленными на подоконнике записками. Да уж лучше найти в туалете горного тролля, чем измазанные кровью волосы. Длинные. По телу невольно пробегает дрожь.
Несколько раз выругавшись про себя, я вытираю пальцы бумажной салфеткой и на всякий случай дважды мою руки. Черт знает, что это было. Может, снова проделки Джейн. В прошлый раз она подбросила мне иголку – прямо в стакан с кофе, и это могло бы закончиться плачевно, если бы я не заметила подарок вовремя; а пару недель назад попыталась стащить помаду из моей сумочки.
Из-за дверей доносятся смутно знакомые женские голоса:
– Думаешь, с кем-то из профессоров?
– Точно тебе говорю. Ректор Хейли не такой дурак, чтобы держать ее в ежовых рукавицах два года, а потом вдруг назначить президентом даже без выборов. Хотел бы – сразу показал, что его дочурка самая классная в стенах колледжа. Мы бы и пикнуть в ее сторону не могли.
– Заболтала кого-нибудь из них, так он ее и пропихнул в обход папочки.
– Не знаю, как насчет «заболтала», но ртом она уж точно работать умеет, судя по всему, – шелестящий шепот плавно перетекает в смешок.
Неужели ко мне всегда так относились? Я мерю шагами небольшое помещение перед кабинками и делаю вид, будто ровным счетом ничего не слышу. Этого стоило ожидать. Теперь шепотки за спиной не стихнут никогда: даже если кто-то и побоится разозлить ректора или кого-то из преподавателей, между собой ребята перемоют мне все косточки. И уж тем более не позовут ни на какую вечеринку. Вместо идеальной девочки, пусть и не самой умной, я стану настоящим изгоем.
И ведь ничего я им не сделаю. Президент курса или нет – руки у меня коротковаты, каждого не достану. Да и на свиту, как у Дерека или Джеммы, рассчитывать не приходится.
Но неужели они думают, что у меня совсем нет власти?
Это же правда, детка. Никакой власти у тебя нет.
Объявился наконец, поганец! Хочется кричать, но я лишь сжимаю кулаки, впиваюсь длинными ногтями в ладони и глубоко выдыхаю. Тащись сюда немедленно! Но Мер только смеется в ответ и вновь умолкает. Черт бы тебя побрал, демоническая рожа! Хоть раз мог бы сыграть по моим правилам, а не делать вид, что весь такой занятой.
Выскочив из женского туалета, я сталкиваюсь нос к носу с Джейн Морган.
– Джейн, – я намеренно повышаю голос, когда наши взгляды пересекаются.
Сегодня на ней ни грамма косметики, она вновь надела свободный свитер и потертые джинсы, а волосы собрала в хвост. Как же, Дерека-то нет, выпендриваться не перед кем.
– Что, тоже на лекции не сидится?
– У меня хвостов по истории нет, да и профессор Смит еще в начале семестра обещал поставить мне автомат, – вежливо, но до жути противно улыбается Джейн. За этой напускной вежливостью таится яд, как за блестящими боками яблока, каким отравилась Белоснежка. – Заслуженный, между прочим. Не то что твоя жалкая попытка стать президентом курса. Самой-то не стыдно? Понимаешь хоть, что творишь?
– Побольше твоего.
– Как насчет того, что Дерек сегодня не пришел? Сама веришь, что он решил остаться в стороне? И не говори, будто он – ходячая машина по восхвалению самого себя – решил вдруг уступить тебе. Дурочке Сильвии! Я же говорила, что тебе лучше бы отдать демона мне. У тебя и так все было – ты могла с тем же успехом поплакаться папочке и стать кем угодно, хоть ректором сразу после выпуска. Так ты никому не навредила бы.
Нахмурив брови, я