Собственные сборы заняли у меня не более четверти часа. Сумку с необходимыми дорожными принадлежностями я всегда держала наготове, упаковать пару летних платьев не составило труда. Для правдоподобности я положила купальный костюм, солнцезащитные очки и крем для загара. Что ещё нужно на курорте? Пляжные шлёпанцы, парео, широкополая шляпка… Глупейшее времяпрепровождение – лежишь на песке в окружении таких же расслабленных потных тел, потом барахтаешься в тёплой водичке и снова на песочек. Наверное, я чего-то не понимаю в жизни, не могут же все люди, стремящиеся в Алорис, поголовно быть идиотами.
– Льена Юлика, – Шен вежливо стукнул в створку открытой двери, – мы ужинать будем?
Взглянула на часы: девять вечера.
– Конечно. Сейчас что-нибудь соображу.
Соображать особо было не из чего. Поджарила остатки ветчины, залила яйцом. В шкафу обнаружила банку маринованных огурцов: Зея обожала делать домашние заготовки. Эту банку задвинули в самый угол, оттого она и уцелела.
– Шен, откройте, пожалуйста.
На консервный нож он уставился так, словно видел его впервые в жизни. Или без «словно», настолько озадаченным выглядел островитянин. Я отобрала банку и нож, вскрыла крышку и притворилась, будто ни о чём не просила.
– Мне никогда не приходилось заниматься, – он замялся, подбирая слово, – бытовыми мелочами.
– Это заметно, – я спрятала улыбку. – Слуги и всё такое… Шен, каким образом аристократ и водник оказался на передовой?
– Честно? – его щёки порозовели. – По собственной дурости. Поругался с отцом и братом, психанул и отправился воевать. В первой же стычке меня славно приложили по голове, а очнулся я уже в империи и в ошейнике.
– И дар вам не помог?
– Чем? Пролить на своих похитителей дождик? Водники управляют только водой.
– А кровью? – вырвалось у меня.
– Если бы мне подчинялась кровь, мы с вами никогда бы не встретились, – в его голосе прорезалась сталь. – Я уважаю неприкосновенность чужой жизни ровно до тех пор, пока уважают мою.
Он аккуратно выудил из банки огурец, разрезал ножиком на дольки, попробовал и довольно захрустел.
– Вкусно! Это вы делали?
– Зея мариновала, светлая ей память. В домашнем хозяйстве я почти такая же бестолковая, как и вы, Шен.
– Чувствуется, – кивнул он. – Вашему дому не помешала бы генеральная уборка. На окне в вазе вообще засохший букет.
– Эти цветы поставила Зея. Через несколько часов она умерла. Попросила меня сбегать в магазин за молоком – собиралась заводить тесто. Когда я вернулась, нашла её мёртвую на полу возле плиты… Она была моей единственной семьёй тринадцать лет. Про букет я сначала забыла, потом просто не смогла выбросить. Собиралась десятки раз, так и не поднялась рука. После смерти Зеи находиться в доме стало невыносимо. Каждый день я гуляла допоздна, приходила только ночевать.
Шен перестал жевать.
– У меня большая семья, льена Юлика. Отец, мама, бабушка, её второй муж, старший брат, его жена и сын, младшая сестра, тёти, племянники. Живём вместе, уединиться практически невозможно. Никогда не думал, что одиночество настолько угнетает.
– Угнетает не одиночество, а сознание, что ты одна, – я посмотрела на яичницу и подвинула Шену свою тарелку. – Ешьте, я не хочу. Посуду поставьте в раковину, я потом вымою. Спокойной ночи.
Кажется, он собирался что-то сказать, но передумал. Проводил меня задумчивым взглядом. В спальне я достала альбом с визоснимками. Рассматривала лица бабушки и дедушки, молодых родителей, маленькую себя на руках у мамы. Снимков было немного, служба приучила отца к скрытности. Он никогда не рассказывал мне о своих родственниках, я даже не знала о том, что у него есть младший брат. Здорово, наверное, иметь большую дружную семью.
Я завела будильник на семь утра и заснула с альбомом в изголовье.
***
Во сне я видела волны. Огромные, грозные, мрачные, они неотвратимо надвигались на Скирон со стороны моря. Без помех миновали дамбу, нависли над гранитной набережной, обрушились всей тяжёлой массой и ринулись дальше. Затопили улицы, хлынули в дома, безжалостно захватили город. Вскоре на месте старой столицы Кергара плескался безбрежный океан, лишь бронзовый Алонсо возвышался над тёмной водой.
Зазвонивший будильник я готова была расцеловать, потому что он выдернул меня из кошмара. Душ окончательно развеял тягостный осадок. В службе такси заверили, что машина не опоздает, в холодильнике нашлось немного молока для каши. В семь тридцать на кухню вышел Шен – слегка заспанный, но полностью одетый. Островитянин заметно поправился и уже не выглядел живым скелетом – просто тонкий в кости, изящный, невысокий парень. Волосы, которые отросли ещё больше, он собрал в куцый хвостик на затылке.
– Светлого утра, – поздоровалась я. – Кашу будете?
– С удовольствием.
Заметив мой внимательный взгляд, Шен расстегнул верхнюю пуговицу рубашки и вытащил цепочку со знаком.
– Не беспокойтесь, льена Юлика. Я не доставлю вам хлопот. Во всяком случае, постараюсь.
Позавтракали мы в тишине, затем я перемыла посуду. Поменяла совершенно одинаковые с виду вифоны, тот, которым обычно пользовалась, убрала в сейф. Проверила все окна – закрыты ли, усмехнулась, глядя на решётку. Первым делом после возвращения с архипелага вызову рабочих, пускай снимают и её, и засов. Свою роль они отыграли, как и я – свою. Месяц незапланированного отдыха, и я вернусь к бумажкам и чаепитиям в отделе делопроизводства. Патрише придётся рассказать трагичную историю про инго, который утонул в океане. Добросердечная Пат будет рыдать, но ей хватает своих проблем, чтобы долго плакать над чужими.
Машина подъехала ровно в половине девятого. Таксист зашёл за нами и любезно подхватил наши сумки. Крупные пушистые хлопья кружились в воздухе, оседали на одежде. Шен осторожно пробирался по узкой тропинке между сугробами. На полпути он обернулся, словно хотел запомнить дом – самый обычный, одноэтажный, облицованный светлым известняком. Снежная шапка на крыше скрывала черепицу и сливалась с белой отделкой.
– Оказывается, у вас красивый особняк, – негромко сказал Шен. – Изнутри он не производит впечатления.
– Возможно, когда-нибудь вы приедете в империю как мирный путешественник и зайдёте в гости, – доброжелательно откликнулась я.
Шен скептически улыбнулся и не ответил.
Глава 12
Мы молчали всю дорогу до порта, и на пропускном пункте, и в зале ожидания, и при посадке на теплоход. Сканеры благополучно считывали знак, я предъявляла паспорт, а на лацкане моего пальто гордо поблёскивал герб Рениров. Вполне достаточно для уважительного отношения. С учётом стоимости билетов и времени года пассажиров было не так много. Наши каюты на «Литавике» оказались смежными, но на дверях имелись задвижки.
– Тесно, – посетовал Шен, оглядевшись.
– Тесно?! – возмутилась я. – Да здесь танцевать можно!
– Вы не видели мою яхту, льена Юлика. Там ванная комната больше, чем эта каюта.
– Ничего, один день потéрпите, – обиженно отозвалась я. – Завтра в пять утра мы уже будем в Бару.
Он кивнул. Чтобы не расстраивать его ещё больше, я не стала говорить ему, что из Бару до архипелага нам придётся добираться в гораздо худших условиях. Мне-то приходилось путешествовать по-всякому: и в роскошных люксах, и в эконом-классе, и даже в каютах для обслуги. К отсутствию комфортных условий быстро привыкаешь – или это я такая неприхотливая?
– Льена Юлика, на теплоходе существуют какие-либо ограничения для инго?
Последнее слово Шен произнёс без запинки – очевидно, он начал воспринимать свой статус подобием маски, которую в любой момент легко мог сбросить.
– Никаких. Гуляйте свободно, если заблудитесь – попросите любого стюарда вас проводить. С часу до трёх обед, с шести до девяти ужин, ресторан найдёте по указателям.
– Вы не собираетесь за мной присматривать? – ухмыльнулся он. – А вдруг я чего выкину? Вокруг же сплошные имперцы!
– Ше-ен, – протянула вкрадчиво, – кто из нас рвётся домой к семье: вы