Тем временем Тапаев подошёл к Карлу, который наблюдал за боем с ужасом на лице.
— Смотри, — он похлопал его по спине, словно старого друга. — Смотри, какое позорище твоя сестра. Да какая она дочка патриарха бывшего? Так, шлюшка. И то, мне больше нравятся целки.
Карл вздрогнул, но промолчал, его лицо исказилось от бессильной ярости.
Я продолжал наблюдать, оценивая силу гостей. Судя по легкости, с которой он успокил охрану особняка, и по тому, как он держался… Кристи была права… Он способен уничтожить почти всех по очереди в Терре-13. Всех, кроме меня.
На арене Ротоковский перешёл в наступление. Его удары стали более точными, более… целенаправленными. Он создал серию каменных осколков, которые летели не просто в Кристи, а именно в её одежду, разрывая ткань.
— Что вы делаете⁈ — воскликнула она, когда очередной каменный снаряд оторвал кусок её блузки.
— Показываю тебе, где твоё место, — усмехнулся Ротоковский. — Развлекаюсь.
Новая волна каменных осколков — и кофта Кристи превратилась в лохмотья, обнажая бюстгальтер. Её лицо пылало от унижения, но она продолжала сражаться, создавая световые барьеры и контратакуя.
Однако с каждой минутой становилось всё очевиднее, что Ротоковский играет с ней, как кот с мышью. Он мог бы закончить бой в любой момент, но предпочитал растягивать унижение.
— Сиськи у сестры зачётные, — заметил Тапаев, наблюдая за боем с нескрываемым удовольствием. — Маловаты, но форма хорошая.
Карл дёрнулся, словно хотел броситься на него, но сдержался, сжимая кулаки до побелевших костяшек.
Я молча наблюдал за происходящим, анализируя. Не обязан вмешиваться в её проблемы — хватит и того, что на мне теперь свой род, за который я отвечаю. А ещё меня по какой-то странной случайности определили защищать на битве родов Световых. Да, я случайно переспал с Кристи, когда она отравилась паразитами от мимиков, но это не делало нас ближе.
Главное сейчас — понять мотивы и силы противников. Ведь совсем скоро их всех придётся убивать.
В голове вспыли её слова в машине: «Я забыла сказать… От карателей пришло сообщение — каждый бой в битве родов будет… до смерти.»
Интересно. Но логично. Если битва призвана освежить застоявшуюся кровь, то что может быть эффективнее полной зачистки старых игроков? Тем, кто всё это устроил, нужны новые правила, новые люди.
Очередная волна каменных снарядов сорвала с Кристи брюки, оставив её в одном нижнем белье. Она отчаянно пыталась прикрыться, создавая световые щиты, но Ротоковский просто обходил их, продолжая свою игру.
Я огляделся, заметив, что охрана Световых валяется в углу — все без сознания. Тапаев обезвредил их одним движением руки, не прилагая видимых усилий.
Ротоковский, довольный результатом своей «работы», рассмеялся.
— Ладно, сейчас я покажу тебе, что значит настоящий мужчина, — он сделал шаг к Кристи, готовясь сорвать с неё последние остатки одежды.
Она отступала, прижимая руки к груди, пытаясь сохранить хоть каплю достоинства. Её магия была почти исчерпана. Слишком много сил ушло на бесполезные атаки.
Что-то внутри меня щёлкнуло. Возможно, это был эфир, решивший за меня. Или, может быть, я просто устал от этого фарса.
В одно мгновение я оказался между Кристи и Ротоковским, перехватив его руку, прежде чем он успел коснуться её.
— Я думаю, хватит, — произнёс спокойно.
Ротоковский на мгновение застыл от удивления, а затем его лицо исказилось от ярости. Он сформировал копьё из земли и с молниеносной скоростью воткнул его мне в живот. Одновременно его вторая рука, сжатая в кулак и покрытая каменной бронёй, устремилась к моему лицу.
Я даже не пошевелился. Просто выпустил эфира, направив его в точки контакта.
Копьё в моём животе начало крошиться, рассыпаясь в пыль. Каменная броня на его кулаке треснула, рассыпаясь, а магия, питавшая её, растворилась в моём эфире.
Кристи, воспользовавшись моментом, спряталась за моей спиной, прижимаясь ко мне и дрожа.
— Я думаю, хватит! — улыбнулся, глядя в глаза опешившему магу земли. — Или я буду вынужден выставить вас с моей земли!
Тапаев, наблюдавший за этой сценой с растущим интересом, вдруг дёрнулся. Его лицо исказилось от гнева, и он сделал шаг вперёд, активируя сразу несколько магических техник.
Земля под моими ногами задрожала сильнее, из неё начали прорастать каменные шипы. Воздух наполнился мельчайшими частицами пыли, которые закружились вокруг него, формируя защитный кокон. На его руках появились каменные перчатки с острыми шипами, а за спиной выросли каменные крылья — явно не для полёта, а для защиты и атаки.
— Мне ещё нужно быть галантным? — спросил я у Кристи.
Глава 13
Ответа на мой вопрос не последовало. Ну и хрен с ним — действуем по обстоятельствам.
Тапаев метнул в меня каменные копья. Три штуки, размером с руку взрослого мужика. Острые, с переливающимися рунами усиления. Хорошая работа, вот только…
Эфир внутри меня отозвался мгновенно. Серебристая пелена окутала тело, впитывая чужую магию. Копья замедлились, словно погружаясь в густой кисель, а затем рассыпались мелкой крошкой.
Он взревел и ударил ногой в пол. Земля задрожала, а затем вздыбилась под моими ногами, нашпигованная острыми каменными шипами. Выпустил ещё эфира, и земля вокруг меня просто… перестала подчиняться ему.
Кристи вцепилась в меня, как утопающий в соломинку. Её обнаженная кожа прижималась к моей спине, а грудь, едва прикрытая остатками бюстгальтера, вдавливалась с такой силой, словно хотела спрятаться под моей кожей. Она дрожала — не просто от страха, а от настоящего животного ужаса.
— Что за… — выдохнул Ротоковский, его зелёные глаза расширились от удивления.
Тапаев отступил на шаг, и на его каменном лице мелькнула тень сомнения. Он быстро справился с собой, но я заметил — он растерян.
— Я не бил в полную силу, — прохрипел Тапаев, сжимая кулаки. — Думал, что в этой помойной яме даже так хватит.
— Разумеется, — кивнул я с вежливой улыбкой. — Сложно вам, наверное, сдерживаться. Такая… мощь.
— В Терре-13 одни слабаки, — презрительно выплюнул коротышка, его кулаки покрылись каменной броней. — Солнцевы, Лучистовы, Световы — жалкие подобия настоящих магов. У вас тут даже негативы хозяйничают! Позор!
Ротоковский молчал, изучая меня, как хищник изучает странную, потенциально опасную добычу. Его узкое лицо исказилось — губы сжались, ноздри раздулись, глаза сузились до щелочек. Чем дольше он смотрел, тем больше менялось его лицо. Наконец, его губы растянулись в оскале,