Все это магистр произнес одинаково ровным, ласковым тоном. Таким же он продолжил нам рассказывать и о ёрке гремучей – змееподобной твари, которая вырастала до двадцати метров длиной. От ее тела отходили тонкие щупальца по всей длине, начиная от основания шеи и заканчивая областью копулятивных отростков.
Чешуйчатая гадина предпочитала обитать в теплых влажных лесах или низинных болотах. Верховыми, что интересно, брезговала. В пищу употребляла крупную дичь и людей, особенно любила магов. Характеризовалась двумя рядами зубов, имела восемь клыков. Тонкие щупальца несли в себе стрекательные заряды, парализующие жертву.
В общем, гадость была та еще. От такой тяжело отбиться пульсарами, поскольку к чарам тварь была не особо восприимчива. Многих моих однокурсников передернуло от одной иллюзии внешнего облика нежити, которую продемонстрировал профессор.
Нежности мы к этой зверушке не испытывали, в отличие от господина Дроуза. Он же описывал эту гадину с такой лаской и теплотой, как будто это был ручной хомячок, которого нужно кормить, любить и убирать за ним.
Так что я, записывая лекцию, поняла две вещи. Во-первых, преподаватель был тем еще тварелюбом. Во-вторых, на его занятиях, особенно если случится практикум, стоит держать ухо востро, а пульсар наготове.
Потому как, похоже, преподаватель души не чает даже в самых отвратительных бестиях. А если он дожил до такого возраста, то и они отвечают ему взаимностью. Так что вполне может статься, что, поймав какую-нибудь очень редкую, заповедную, сверхопасную пакость с убийственными привычками, он с радостью попытается нам ее показать.
Воображение тут же нарисовало картину, как на выездном практикуме мы всей группой резво несемся по лесу через кусты, а магистр бежит за нами с какой-нибудь бестией в руках и фразой: «Ну посмотрите, какое чудесное создание! Когда еще вы сможете наблюдать его в дикой природе!». А мы дружной адептской толпой наблюдать ни в дикой, ни в музейной чучело-мумифицированной эту гадость не желаем.
Вот такими заботой и сердечностью по отношению к смертельно опасным тварям магистр добился того, что я крепко задумалась: а не подналечь ли на бестиологию? Чтобы хотя бы примерно знать уровень грозящей нам опасности на практических занятиях.
Судя по лицам моих одногруппников, не одна я пришла к таким выводам. Практически все решили изучать этот предмет вдумчиво и внимательно, чтобы нас самих не переваривали медленно и старательно какие-нибудь ёрки.
Потому-то к параграфам учебника, которые профессор задал для самостоятельного изучения, мы отнеслись вполне серьезно. Перья заскрипели, записывая темы. Озвучив их, профессор попрощался и покинул аудиторию.
Адепты же, подхватив исписанные листы, перья с чернильницами, направились на следующее заклание… в смысле, занятие. На нем намечалось свидание с профессором Рипли. И ладно бы лекция. Практикум! Вчера я весь вечер корпела над расчетами энергии трансформации и искренне надеялась, что выполнила все правильно. Потому как если осечка с заклинанием преобразования материи ночью едва не стоила мне жизни, то за ошибки у магистра Рипли вполне можно было лишиться головы, если вовремя не увернуться от летящего в нее фаербола. А на последние круглый, как мячик, и излучавший агрессивный оптимизм магистр был горазд.
Когда я перешагнула порог лаборатории, то увидела профессора. Он сидел на стуле, задумчиво смотрел на полки с измерительными и преобразовательными амулетами и барабанил пальцами по столешнице. Я мельком глянула на профиль магистра Рипли и отметила нахмуренные брови, поджатые губы… М-да, с таким выражением лица люди в едальне обычно просят в одном заказе сразу и чашку успокаивающего ромашкового чая, и арбалет. Так сказать, чтобы не первое, так второе помогло привести расшалившиеся нервы в порядок.
– Похоже, просто не будет, – себе под нос протянула та самая правнучка орков, с которой мы накануне оказались в одной команде на алхимии.
Я бы не услышала, что она сказала, если бы не оказалась рядом с ней буквально плечом к плечу из-за сутолоки, которая царила сразу после входа в аудиторию.
Меж тем адептка поправила очки и, пригладив пятерней короткие растрепавшиеся волосы, двинулась сквозь толпу к своей парте, рассекая толпу, как галеон бушующее море. Я, глянув на не по-девичьи широкую спину, пристроилась в фарватере чародейки.
Как показали дальнейшие события, наши опасения оказались не напрасны. Рипли едва не содрал со всех три шкуры, придираясь к каждой строчке. А за погрешность при расчетах в несколько единиц можно было нарваться и на аркан. Тот щелкал в воздухе с неприятным звуком. Полагаю, его касания филея однокурсников были еще более неприятными.
Вот энергетическая плеть в очередной раз взвилась в воздух, чтобы ударить по ягодице Мартина. Парень аж подскочил, зашипев от боли, и непроизвольно потер рукой чуть ниже поясницы. Магистр же, ткнув своим пухлым пальцем в лист с вычислениями адепта, сварливо произнес:
– У вас, молодой человек, какой был материал?
– Чугунная ограда, – сквозь стиснутые зубы ответил блондин.
– Почему тогда вы не применяете коэффициент плотности для металлов в расчете? Будто сопротивление у преграды, как у воды, единица. Если полагаться на ваше вычисление, то при телепортации объект просто-напросто застрянет в прутьях решетки, не сумев преодолеть препятствие полностью. Хорошо, хоть учли перфорацию ограды! Но даже это не компенсирует той энергии, что нужно затратить на изменение плотности чугуна, через который должно пройти яблоко! Думаю, адепт Матеуш, если бы вам самому предстояло телепортировать, вы бы куда скрупулезнее отнеслись к расчетам… – взвился магистр, и тут его взгляд случайно упал на меня.
Я поспешила уткнуться в листы с расчетами, но поздно…
– А вы, милочка, уже все рассчитали? – произнес, точно каркнул старым вороном, магистр.
– Да, я все решила, – отозвалась, закусив губу. – Просто хотела еще раз убедиться, что ничего не забыла.
– Сейчас мы это и проверим, – сварливо произнес профессор.
Я же сглотнула. А все потому, что на практику мне попалось ровно то заклинание, из-за которого меня вчера чуть пополам и не раздавило оконным проемом. Да, Ричард говорил про искажающие чары, но я привыкла доверять лишь после проверки. К тому же у меня были сомнения: а вдруг это все же я в чем-то ошиблась? Не могли же охранки действовать столь убийственно. Как же «защита от дурака»?
Но, похоже, здесь придерживались иной философии: если идиотов станет меньше, то и защищать ничего не придется… потому как мои расчеты, в которые господин Рипли уткнулся едва ли не носом, оказались абсолютно верны!
– Надо же, – удивленно, с легкими нотками досады протянул профессор. – Недурственно.
Похоже, на языке магистра это означало высшую степень похвалы. Я про себя выдохнула. И даже не оттого, что карающий аркан меня миновал. Хотя и это тоже. Но главное – вчера я ничего не перепутала в заклинании! В животе отчего-то враз немного потеплело.
Магистр же, недовольно дернув кончиком носа, как будто тот учуял резкий запах, произнес:
– Раз вы так быстро считаете, вот вам еще одна задача, адептка Хайрис. Если решите ее до конца практикума и сможете создать по расчетам нужную матрицу – поставлю вам высший балл.
Я стиснула зубы. Мне бы и оценки «похвально» вполне хватило. Но только за одну задачу! На «великолепно» я и не рассчитывала. А сейчас чувствую, если не решу, то выше «приемлемо» мне профессор и не поставит.
Да уж… Не знала, что непреложное правило менеджеров «выполняй поставленный начальством план продаж только к последнему сроку и никогда не перевыполняй, чтобы тот не превысили» действует и в академии магии.
Я взяла лист и начала вчитываться в условия. В принципе, ничего сложного на первый взгляд. Нужно было всего лишь узнать, сколько магических единиц потребуется для преобразования структуры неделимых элементарных частиц. К слову, строение последних господин Рипли объяснил на прошлой лекции весьма подробно: планетарная модель, в центре которой малюсенькое ядро. А вокруг него на бешеной скорости вращались то ли частицы, то ли сгустки сверхмалой энергии. Одним словом, и в этом мире признавали атомарную теорию строения веществ. Пусть и называлась она здесь по-другому.
Маг, вливая свою силу, просто-напросто сокращал расстояние между ядром элементарной частицы и ее оболочкой.