–Вас тут все знают,– заметил ему Норов, после того как Яша во время экскурсии в Старом городе, извинившись, отошел, чтобы обняться с важным старым греком в архиерейском облачении.
–«Я знаю Россию, и Россия знает меня!»,– скромно улыбнулся Яша.
–Вы помните «Фому Опискина»?! – удивился Норов.– Ну и ну!
–Я даже помню, что это пародия на Гоголя.
–С ума сойти! Не представляю, кто в России может так запросто процитировать малоизвестного Достоевского.
–Справедливость требует признать, что и здесь, в Израиле нашего брата, старого русского интеллигента, почти не осталось. Евреи нас заели.
–Яша, ну какого хрена вы все уехали из России! – вырвалось у Норова.– Я так по вас скучаю!
–Нас позвал Бог,– улыбнулся Яша. – Мы встали и пошли. Мы всегда так делаем. Но, заметьте, в отличие от наших далеких предков, бежавших из Египта, мы не сперли ваши ценности.
–Вы имеете в виду ювелирные украшения, взятые древними евреями будто бы взаймы для жертвоприношений и не возвращенными?
–Зачем? У вас – другие ценности. Я говорю про Кремль, Исаакий и ваши духовные скрепы. Все это мы оставили вам.
–Спасибо!
–Не за что. У нас все равно отобрали бы это на таможне.
* * *
Они провели вместе почти неделю, сошлись и подружились. Яша на своей старенькой машине с ручной коробкой провез Норова по местам, где жил и учил Иисус; они поднимались на гору, и Яша показывал валуны над озером, на которые, возможно, садился Спаситель во время проповедей. Норов смотрел на суровый пейзаж, хранивший свою великую тайну, и сердце его обрывалось. Кое-где они останавливались на ночь, затем продолжали путешествие.
Вводя Норова в монастырь или храм, представив его настоятелю, Яша, как правило, деликатно выходил, давая ему время помолиться. И Норов молился горячо и долго. Он благодарил Создателя за красоту мира, за щедрость к себе; за способность испытывать благодарность; за то, что Бог сподобил его, Норова, видеть и восхищаться Его величием и мудростью. Его впечатления от поездки были волнующими и глубокими, а то, что он пережил в Храме Гроба Господня, он не смог бы описать словами.
Рестораны для обедов Яша выбирал демократичные; публика в них порой приводила Норова в смущение.
–Яша, почему бы нам не выбрать что-нибудь поприличнее? – спрашивал Норов, отворачиваясь, чтобы не видеть, как крошки еды застревают в бородах мужчин, сидящих поблизости и жующих с открытым ртом.
–Чем вам здесь не нравится? – добродушно удивлялся Яша.– Здесь везде хорошо кормят. Попробуйте вот это, очень вкусно. Я ведь забочусь о вашем кошельке. Не настолько же вы отравлены новорусским снобизмом, чтобы переплачивать за антураж!
–Дело не в антураже, а в правилах приличия, – возражал Норов.– Не понимаю, почему их тут повсюду игнорируют?
–О, это – относительно. В вас, например, за версту видно богатого иностранца. В Израиле, где основная часть населения живет весьма скромно, это не очень прилично. Но вы же не считаете нужным менять свои привычки?
–Я примиряю с ними окружающих чаевыми. За которые, к слову, меня почему-то нигде не благодарят.
–Просто здесь к этому не привыкли. Вы, должно быть, единственный, кто оставляет на чай.
–Тем более! Разве это не повод, чтобы сказать мне «спасибо»?
–Это повод присмотреться к вам с подозрительностью. А вдруг вы что-то задумали и желаете просто отвлечь внимание?
–Ну да, конечно! Тем не менее, их у меня повсюду берут!
–Ожидать благодарности от окружающих – пустое занятие, тем более от евреев. Избранный народ, что вы хотите? Или не ждите, или не давайте.
–Я не могу не отдавать! Это в моей природе!
–Тогда на что вы жалуетесь?
0днажды, когда они сидели в уличном кафе, толстый неряшливый пенсионер с палкой, проходя мимо них, увидел за соседним столом знакомых и вступил с ними в оживленный разговор. Увлекшись, он попятился и уселся прямо на стол Норова и Яши, задев толстым задом в старых джинсах одну из тарелок с закусками. Норов выразительно посмотрел на Яшу, тот с улыбкой тронул старого еврея за рукав. Пенсионер оглянулся на него, затем покосился на стол, на котором покоился его зад, неохотно поднялся и отошел с недовольным видом, не извинившись.
–Господи, Яша, как вы тут живете?! – не выдержал Норов.
–Да это же пустяки! – усмехнулся Яша.– Помните интеллигентскую частушку нашей молодости:
У того полно забот,
Кто сегодняшним живет,
А кто живет эпохою,-
Тому заботы – по х…
Норов хмыкнул.
–Любопытно, друзья моей молодости, уехавшие сюда, сохранили свою элегантность, которая мне в них так нравилась? – вслух произнес Норов.– Или они уже тоже садятся кому-нибудь на стол?
–А вы встретьтесь с ними, да проверьте,– легко предложил Яша.
Норов вдруг подумал о Лизе, и шутливость сразу слетела с него.
–Нет! – покачал он головой.– Нет, этого лучше не делать.
* * *
–Наконец-то! Я уже готова была бежать на твои поиски. Давай я тебе помогу! Устал?
Анна радостно крутилась возле Норова, помогая ему стянуть куртку.
–Как долго тебя не было, я вся извелась! Выходила несколько раз, посмотреть, нет ли твоей машины, – там такой ветрина, я боялась, что тебя унесет от меня! Хочешь чаю?
–Лучше кофе.
–На ночь?!
–Хорошо, пусть будет чай.
Он прошел на кухню и уселся на высокий стул.
–Ну, как у вас все прошло? – спросила она, заваривая чай.
–Не без приключений.
–Что-то случилось? Плохое?
–Скорее, забавное, не волнуйся. Дай только сначала проверю, что у нас с температурой?
–Все в порядке! – заверила она, ставя чайник на стол и садясь рядом.
Он коснулся губами ее лба и щек.
–Похоже, действительно, получше, – кивнул он. – Хорошо.
–Да ты зря вообще из-за этого переживаешь! Я нашла, наконец, свои таблетки от простуды. Знала, что брала их с собой, но забыла, куда засунула.
–Но в аптеку завтра все равно поедем!
–Поедем куда захочешь. Что ты хочешь к чаю? Совсем ничего? Ну, рассказывай же!
Он вкратце поведал ей о приключениях этого вечера, полагая, что ее это позабавит, но она встревожилась.
–А вдруг те французы с собакой заявят в полицию? И у тебя будут неприятности из-за Клотильды?
–Не будет никаких неприятностей, успокойся.
–Тем более, она, оказывается, такая врушка! Я бы ни за что не нашлась в подобной ситуации… А все же, кого вы там спугнули? У тебя на этот счет никаких догадок?
–Догадок нет. Но я знаю, кто это был.
–Знаешь?! Но ты же сказал, что не разглядел!
–Я