— Бедолага, которого не пропустили в Нокс? — подумав немного, уточнил дворф, демонстрируя немалую осведомлённость. — Хорошо, что вы ему помогли, но вряд ли он покинет долину.
В его голосе не было ехидства. Впрочем, как и какой-то особой радости. Сугубо профессиональный интерес и такой же лишённый эмоционального окраса вывод. Тукан и Фалайз многозначительно переглянулись, не высказав вслух своих мыслей, очень схожих. Их конвоировал человек в облике дворфа такого же склада характера, как и Оулле.
— Почему его не пустили в Нокс? — продолжила допытываться Фиона с неясными целями. — Он же не похож на шпиона.
Было бы странно, если бы она не понимала таких вещей. Наивной жрицу мог назвать только человек ни разу с ней не контактировавший. И всё же она это спросила. Рен Нетцер тяжело вздохнул, намекая, что есть официальный ответ и его личное мнение. В конечном счёте, озвучил он именно первое:
— Его уличили в контрабанде. Сделаешь исключение один раз, сделаешь ещё и ещё, а значит, и правил больше нет.
— Так себе правила.
— Без правил Нокс прекратит существовать и без угрозы извне.
А вот эта мысль уже явно была личной позицией.
— Правила — как социальный цемент? — усмехнувшись, спросила Фиона.
— Хорошее сравнение, — тоже мельком улыбнувшись из-под бороды, отметил Рен Нетцер.
Ещё оказавшись здесь на своих двоих, игроки отметили, что местность, окружавшая единственную дорогу в Нокс, при всей своей живописной близости гор, довольно безрадостная и очень однообразная. Двигаясь верхом, это стало особенно очевидно из-за скорости.
Путь по дороге продолжался десять, двадцать, тридцать минут, мелькали километровые столбы, а вокруг ничего ровным счётом не менялось. При не очень внимательном присутствии в игре можно было бы подумать, что ты оказался в пространственной аномалии и двигался по кругу.
Нисколько не улучшал ситуацию и туман: здесь он был значительно менее плотным, но вкупе с противным мелким дождём таким же раздражающим. Не в последнюю очередь потому, что вездесущее белесое марево делало пейзаж ещё более однообразным.
Из-за этого ехать при всём прочем оказалось невероятно унылым занятием. Игру не покинешь — свалишься с лошади; смотреть не на что — горы, холмы, лес да туман; говорить не о чем — тема погоды себя исчерпала почти что мгновенно. В определённый момент этого не выдержал даже внешне невозмутимый Рен Нетцер, скомандовав остановку:
— Даю десять минут на перекур, — буркнул он и напомнил. — Никаких фокусов
У его «пленников» не нашлось желания даже шутить по этому поводу. Фалайз сразу «отошёл», хотя и не курил. Тукан же подзадержался, не в последнюю очередь потому, что заметил, с каким выражением лица ехала Фиона последние несколько километров. Вот кому-кому, а ей до однообразного пейзажа и общей скуки происходящего не было дела от слова «совсем». Не было ей дела и до разговоров, хотя обычно жрица на комментарии не скупилась, особенно, если её собеседники несли какой-то бред — что делали почти что всегда.
— И сейчас ты тоже скажешь, что тебя пект, кхм, беспокоит потонувший лут? — нарочито громко, чтобы привлечь к себе внимание, спросил крестоносец. — Или, может быть, этот фарс?
— Ты о чём вообще? — оживилась, словно её разбудили, жрица.
— Я же не слепой, в самом деле, — с упрёком заметил Тукан. — Вижу выражение лица. Тебя что-то беспокоит.
— А что, у меня мало поводов? — вновь спросила Фиона, но на этот раз не выражая столь явного нежелания обсуждать данную тему.
— Для такого выражения подходит очень мало поводов, и все они не связаны с играми.
— Какого «такого»?
— Ты думаешь, я никогда не видел беспокоящихся насчёт операции женщин? — Тукан грустно усмехнулся. — Или, может, думаешь, что конкретно ты беспокоишься как-то разительно иначе?
Жрица неприязненно поморщилась. Она периодически позволяла себе забыть, что крестоносец, в те моменты, когда не нёс чепуху, был вполне себе наблюдательным и в меру чутким человеком.
— Когда это ты оперировал женщин? — попыталась увести разговор в сторону Фиона.
— Ну, вообще-то примерно половина пациентов чисто статистически… — поддался было Тукан, но быстро взял себя в руки. — Проходя практику, интерны не только на своих профильных операциях присутствуют. На разные типажи насмотрелся.
— Звучит так, будто у тебя там целая классификация, — всё ещё не намереваясь раскрывать, что же с ней такое происходило, сказала жрица.
— Можно сказать и так, — спокойно признал крестоносец и решительно вернул разговор на прежнее направление. — Вот ты сейчас выглядишь как женщина, которой предстоит не очень опасная, но всё равно серьёзная операция. Обычно с такими лицами пребывают люди, твёрдо уверенные, чаще всего документально, что они абсолютно здоровы.
— Как такое может быть? Что здоровый — и операция?
— В гинекологии? Постоянно!
Фиона в это время неторопливо прохаживалась туда-сюда рядом со «своим» всадником, периодически нервно поглядывая в сторону Фалайза и Рена Нетцера. То ли рассчитывая, что они вернутся, и разговор затухнет, то ли этого опасаясь. Услышав сказанное Туканом, она аж остановилась, не поверив:
— Откуда… как ты… Ты что, познакомился с Колей?
— Колей? — не понял крестоносец.
— Мой муж — Николай, — беспокойно и не без злобы затараторила жрица, уже успевшая выполнить и перевыполнить план по выдумыванию. — Он недавно начал играть, и неужели…
— Абсолютно не в курсе, — перебил Тукан. — Но спасибо за оценку наблюдательности.
Повисла немая пауза. Фиона уже почти собралась с силами, чтобы сказать нечто вроде: «не лезь, я потом всё расскажу», когда у неё за спиной раздался полный искреннего беспокойства вопрос, принадлежавший вернувшемуся в игру Фалайзу:
— Так что у тебя случилось?
Сопротивляться в такой ситуации оказалось уже выше сил жрицы. Начала (попыталась начать свой рассказ) она издали:
— Боюсь, что весну в Хрониках вы будете встречать без меня.
— Первый триместр, значит, — мгновенно посчитал крестоносец, принявшись размышлять вслух. — И что-то непростое сверху, но не из того, что требует вмешательства в процессе беременности, так?
Всё, что оставалось Фионе после этого, — развести руками, подобрать челюсть и признать поражение:
— Угадал. Поэтому я и хочу навести тут порядок до того, как погружусь в это вот всё. Оставить после себя…
— Прекрати! — вдруг крикнул Фалайз, реагируя неожиданно остро, чем немало удивил друзей. — Прекрати говорить так, будто собираешься умереть!
— Ну,