— И часто тебя бьют за неправильные ответы?
— Навелное, — очень натужно выдавил из себя Петлович.
— Что, тоже зависит от того, будут ли бить?
Староста с непереносимой печалью, застывшей на лице, выразительно шмыгнул носом.
* * *
Каждая ночь в порту Синем была по-своему уникальной и выдающейся. Всё дело было в составе осаждающих. Разные виды и расы монстров могли действовать сообща в стратегическом плане, но куда-то дальше, на тактический уровень это взаимодействие не распространялось. Стоило двум враждующим фракциям пересечься на одной поляне, как мгновенно начиналась драка.
Так развивались события обычно, в целом по всем «Хроникам раздора». Но не в случае этой конкретной орды, что наступала на порт Синий и Дракенгард. Ордами традиционно именовались любые серьёзные силы монстров с непременным присвоением буквы греческого алфавита.
Орда Лямбда или орда Келиандра — по названию возглавлявшего её босса — при ближайшем рассмотрении представляла собой целый винегрет. В её составе, сообща и заодно, действовали нежить, гоблины, орки, причём сразу нескольких видов. Встречались мелкие отряды и более диковинных тварей, выполнявших роль «спецназа», вроде мозгоедов или тифлингов-колдунов. Для полноты «коллекции» не хватало лишь демонов.
Для защитников порта Синего такое многообразие означало лишь бесконечную головную боль. Можно было приспособиться к круглосуточным атакам. Вполне удавалось привыкнуть к их начисто самоубийственному характеру. Находился ответ на те или иные тактики противников. Однако адаптироваться к круглосуточным самоубийственным атакам самого разного толка и вида было невозможно при всём желании.
В смысле сражений эта ночь была относительно тихой. Всего три штурма силами орков, напористых, но не слишком. Но кое-что крайне необычное и во всех смыслах выдающееся всё же произошло.
В порт, освещенный по этому случаю ярче горящей новогодней ёлки, неторопливо, практически вальяжно заходили три корабля. Возглавлял их новенький, а главное целый барк «Попутный». Впрочем, остальные два судна примерно того же водоизмещения также не выглядели особо потрёпанными.
Даже начисто сумасшедшие гоблины Пандемониума не рисковали бороздить Озеро по ночам. Когда чего-то опасались существа, целенаправленно обмазывавшиеся горючими веществами, — это о чём-то да говорило.
— Как вы добрались⁈ — преисполненный эмоций, недоумевал комендант порта Синего, спешно зашедший в игру посреди ночи. — Чёрт, мы как увидели, что уже вечереет, а вы не успеваете прорваться, так… думали, вас разобьёт о скалы!
— Мы тоже так думали, — невесело усмехнулся капитан барка. — А потом зажёгся маяк. — Он с намёком посмотрел на собеседника. — Кто бы это мог быть?
— Ну уж не мы и не Нокс! — в сердцах воскликнул комендант.
— Советую найти «виновных» и договориться, чтобы маяк не гас и дальше. Если мы сможем каждый раз так легко сюда прорываться…
* * *
Мертвый город
Половина почти целиком заполненной аудитории — здесь собрался целый курс — подавленно уставилась пустыми взглядами куда-то вниз. Другая половина, преисполненная самыми разными, весьма яркими эмоциями, смотрела на преподавателя и декана художественного факультета. В этой части аудитории находился и Максим Филатов.
Только что им объявили о том, что все сданные ранее курсовые работы и их оценки будут аннулированы с последующей необходимостью полной пересдачи. Учитывая, что до зачётов оставались считанные дни, а там уже на носу новогодние праздники и сопутствующая им суета, сессия — это был нокаутирующий удар.
Когда ты учишься в «художке», списать курсовую не так уж и просто. Куда проще, во всех смыслах, сделать её по заданным требованиям и без обмана. Впрочем, всё равно регулярно находились те, кто списывал, и значительно реже — те, кто попадался на этом.
Но в этот раз случилась форменная катастрофа. Катаклизм, исход которого не могли предвидеть даже непосредственные виновники. Трио олухов не просто сдали неоригинальные работы, они дали взятку преподавателю, закрывшему на это глаза, и самое худшее — все они попались. Скандал, разразившийся после, напоминал сильнейший ураган. Всех причастных отчислили, либо уволили. Остальной же курс понёс коллективную ответственность в виде необходимости пересдавать курсовую заново. До децимации дело не дошло исключительно в силу отсутствия соответствующих законодательных норм — иначе, если судить по настроениям деканата и ректората, произошла бы и она.
Это не было катастрофой конкретно для Максима Филатова. Но он, помогавший многим с курсовой, понимал, в настолько щекотливом положении оказались некоторые его одногруппники.
Наконец, публичные унижения окончились, и собравшихся, окинув строгим взором напоследок, отпустили по домам. Расходиться, правда, никто особенно не спешил. Даже самые далёкие от учёбы лентяи остались, чтобы обсудить, что делать дальше. Как-то так само собой вышло, что центр обсуждения расположился именно рядом с Максимом.
— Надо идти жаловаться!
— Кому? Декану? Так он ещё никуда не ушёл — вон стоит.
— Ректору или проректору!
Повисла отдающая ехидством тишина. То, что такого рода жалобы «через голову» не сработают, понимал даже тот, кто это предложил. Преподавательский состав от практикантов и до самого ректора держался монолитной глыбой. Если решение об обнулении результатов целого курса и было принято — приняли его именно что на самом верху.
— А если поменяемся работами?
— Работы уже внесены в реестр!
— Их же никто не зачёл!
— Зачли, но результат аннулировали. Нам подложили большую свинью, если вы ещё не поняли. Работы в реестре, но с нулевой оценкой, что означает…
Максим Филатов поднял голову на говорившую девушку. Она особенно нравилась ему в такие моменты, но в данном случае его переполняли весьма противоречивые эмоции по поводу сказанного.
Конечно, кто-то мог и не понимать таких банальностей, но Максим сильно сомневался, что таковые есть среди присутствующих. С реестром уже сданных работ, сильно осложнявшим задачу по сдаче из года в год одной и той же работы, все они сталкивались и ранее. Многие не понаслышке знали, что это такое и как работает. Люди скорее отказывались принимать происходящее. В данной ситуации требовалось не подчеркивать негатив — его и так было через край, — а предложить хоть какой-нибудь выход, некий план.
Однако подробное перечисление всех деталей произошедшего, включая последствия, подошло к концу, а никаких предложений так и не было озвучено. Максим Филатов даже специально, с неким намёком посмотрел на закончившую говорить девушку, но встретил лишь непонимание и даже как