Нельзя сказать, что здесь собрался весь Нокс. Скорее, он сместился примерно в этот район. Кто-то пришёл посмотреть на «пленников» воочию, кто-то находился неподалёку — на второй-третьей линии распространения слухов. Конечно же, прибывших оценивали по разному, судя по взглядом. Хотя доминирующей определённо являлась мысль: «кто это, и почему эти нубы такие важные⁈»
Нокс не то чтобы был ужасен или уродлив, или грязен. Напротив, в меру уютный каменный городок в европейском средневековом стиле с паутиной узеньких улочек и домами, нависающими над ними. Вот только он всё ещё казался мёртвым. Первое впечатление в этом смысле было абсолютно верным.
Им уже доводилось видеть мёртвые города. Вроде Асцента — старой столицы западной части континента, чьё «настоящее» представляло из себя полупустые улицы без игроков, тогда как «прошлое» закончилось слишком давно и безвозвратно. Или, например, Заводной город, оказавшийся в войне за право существовать и упорно этого не замечавший, как и предательства со стороны своих лидеров. Нокс от них обоих отличался — он был мёртв иначе.
Здесь были не только боты, рутинно выполняющие бессмысленную работу, на которую взглянуть некому. Игроков, особенно в честь какого-никакого события, собралось немало. Но они ничего не делали. Просто стояли и практически молча, лишь изредка позволяли себе перешёптывания.
Происходи нечто подобное в Амбваланге — им бы просто не дали въехать в город. Собравшаяся толпа передралась бы между собой, сводя под соусом актуальных событий давние счёты. Кроме того, они бы знали про прибывших абсолютно всё, начиная с того, фанатом какой хоккейной команды являлся Фалайз, цвета нижнего белья Тукана и любимым пивом Фионы. И заканчивая по настоящему важней информацией — вроде того, что на Тукане сегодня вообще нет белья.
В Ноксе не просто не знали — это как раз было вполне простительно. В конце концов речь шла про всего-то трёх вчерашних нубов, непримечательных, за исключением Фионы, абсолютно ничем. Однако важное отличие состояло в том, что горожане вообще не пытались узнать! Они просто стояли и смотрели.
Нокс на поверку оказался городом, жители которого смирились со своим поражением. Пускай оно случится не сегодня, не завтра и не на этой неделе — они уже были к нему готовы. Не было понятно до конца, кому они проиграют, в чём будет состоять поражение, но смирение, печальная обречённость уже возымели верх.
Фалайзу, глядевшему на это всё круглыми от удивления глазами, сразу вспомнился хор призраков в Некрополисе. Дикий маг начинал понимать, чем была вдохновлена та, полная депрессии и безысходности песня.
— Глядя на это, у меня острое желание найти ветку повыше-покрепче, веревку, мыло и табуретку, — заметил Тукан не то чтобы особенно шутливо.
— У меня тоже, — вдруг сказал Рен Нетцер.
* * *
Центр Нокса оказался на удивление маленьким, даже крошечным. На фоне Амбваланга с его площадью размером с футбольный стадион, включавшей статуи, фонтан, торговцев, артистов и толпы народа, здешний квадрат, запертый между ратушей, церковью и гильдией Приключенцев, не производил ровным счётом никакого впечатления масштаба. Поначалу оказавшийся здесь впервые игрок даже не понимал, что это, собственно, и есть центр города, а не какой-то закоулок. И лишь чистенький камень под ногами, небольшая доска объявлений вкупе с помостом глашатая наводили на соответствующие мысли.
— Это место строили скупердяи! — неожиданно едко прокомментировал Фалайз, когда понял, где они оказались и что это — конечная. — Они сэкономили буквально на всём: от стен до улиц.
— Это была пограничная крепость. Довольно крупный форт. В Старом мире, — как будто оправдываясь, сказал Рен Нетцер.
В таком контексте внешний облик Нокса приобретал некоторый смысл. Из крепостей и тем более фортов всегда получались плохие города. Слишком уж разные понятия вкладывались в два этих слова.
В самом центре Нокса располагался храм. Судя по знакам, посвящённый самому абстрактному и по совместительству скучному божеству «Хроник раздора» — Свету, который отвечал за всё хорошее-прехорошее.
Строение заметно выделялось на фоне остального города. Чувствовалась в нём гигантомания того рода, когда у строителей нет никаких ограничителей в ресурсах и времени, зато есть острое желание сделать красиво и масштабно. Иначе говоря, было заметно, что храм «построили» разработчики ещё во время создания игры.
Именно оттуда очень вовремя, неторопливо, давая вдоволь времени себя заметить и оценить, выходила весьма яркая, на фоне общей серости Нокса, особа. Высокого роста, по меркам игровых дворфов, с длинными чёрными, как уголь, волосами и в броском алом платье. Даже малейший порыв ветра превращал её в резкий росчерк кистью на чёрно-бело-серой картине.
— Ни дать ни взять красная шапочка, — спешиваясь вместе с остальными, прокомментировал Тукан. — Ну или та прынцесса с урановых шахт.
— Белоснежка? — не сразу догадался, о чём идёт речь, Фалайз. — А почему с урановых шахт?
— А откуда, по-твоему, в квази-средневековье взялись гномы и колдунья? Это всё радиация…
— Кхм, — выразительно и с намёком кашлянул Рен Нетцер.
Несмотря на то что его часть работы явно подходила к концу, он никуда не собирался уходить, оставшись на площади.
Отличилась от прочих горожан Ника и тем, что лёгкий прищур её пепельно-серых глаз, а также не менее незаметная улыбка алых губ не оставляли ни малейших сомнений, что вот она-то точно знала про гостей всё сколько-нибудь важное. Дворфийка этого даже и не пыталась скрывать:
— Команда «Ковры Бергама» в полном составе собственной персоной, — улыбаясь куда заметнее прежнего, поздоровалась она и представилась, отвесив некое подобие книксена. — Ника — народный трибун Нокса.
Фалайз и Тукан переглянулись и даже не стали открывать рты. Только растерянно помахали руками, то ли здороваясь, то ли провожая в последний путь свои манеры. Впрочем, Ника обращалась не столько ко всем троим, сколько конкретно к Фионе.
— Представители вольного села Гадюкино, — слегка поклонившись, представилась жрица не без иронии в голосе — эту фразу просто невозможно было произнести серьёзно, хотя она постаралась.
— Помню это местечко, — народный трибун изобразила нечто вроде ностальгии на лице. — Когда я качалась, там было что-то около семи домов.
— Многое переменилось с тех пор, — не споря, а словно соглашаясь с ней, заметила Фиона.
— Непростой путь вы проделали, да? — мягко поинтересовалась Ника.
— Сложным его тоже назвать трудно, — парировала жрица.
Народный трибун сделала из этого довольно неожиданный и по-своему примечательный вывод:
— Не любите конкретику?
— Не люблю