Что что-то не так смуглокожий человек в потрёпанной одежде, не менее потрёпанной шляпе и с извечным выражением острого желания втюхать кому-нибудь что-нибудь ненужное, понял лишь в тот момент, когда на его шее сомкнулись руки вампирши.
— Горчер, сколько лет, сколько зим⁈ — с наигранным радушием произнесла Калита и куда менее радостно спросила. — Сколько лет, сколько зим ты торчишь мне денег, а?
— И я рад нашей встрече, к сожалению, — наигранно улыбаясь и предпринимая тщетные попытки высвободиться, ответил торговец, путаясь в словах. — Знаешь, с друзьями и знакомыми так себя не ведут…
— С друзьями и знакомыми я и вправду так себя не веду, — даже не думая ослаблять хватку, согласилась вампирша. — Что ты здесь забыл и как вообще оказался?
— Он здесь прятался, — внёс ясность подошедший Оулле, кивая на церковь. — Сказал, что он друг.
— Да-да, я такой, дружелюбный!
— То есть ты сейчас отдашь мне долг? — сделала из сказанного неожиданный вывод Калита. — Разумеется, с процентами за просроченный кредит.
— Я так и не припомню, чтобы мы заключали кредитный договор. А если и заключали, то вряд ли в нём прописаны санкции за…
Вампирша хорошенько встряхнула торговца, словно куклу. Это возымело эффект: дури сразу поубавилось.
— Всё отдам! — сдался Горчер. — Только пусти.
— Я не вижу при тебе кошеля должных размеров, — даже не подумала выполнять просьбу Калита. — Такой под одеждой не спрячешь.
— В Амбваланге у меня припрятано несколько сотен золотых…
— Ты должен мне не несколько сотен.
— Возможно, у меня припрятано не несколько сотен, а немножечко больше.
Вамприша обменялась с рахетийцем очень многозначительным взглядом, умоляя не мешать, после чего, пожав плечами, отпустила торговца.
— У тебя десять минут сбегать туда и обратно, — сказала она коварно. — Не заблудись в тумане.
Горчер, затравленно оглядевшись, рванул со всех ног в белесую мглу. У Калиты, конечно, имелись некоторые сомнения насчёт этого шага, но она, смирившись с риском, стояла в предвкушении грядущего. Некоторые из этих опасений вслух высказал Оулле:
— Он заблудится, и его придётся спасать.
— Этот не заблудится, — уверенно сказала вампирша.
Она оказалась всецело права. Не прошло и трёх минут, как обратно на вершину холма влетел бледный, сильнее окружающего их тумана, растерянный пуще прежнего торговец с одним-единственным вопросом:
— Где я⁈
* * *
В зале, где проходило городское собрание Нокса, царила мрачная, тяжёлая атмосфера, начисто лишённая чего-то хотя бы отдалённо похожего на решимость. Как мгновенно заметил Фалайз, среди множества собравшихся здесь игроков лишь совсем немногие были морально готовы принимать сколько-нибудь важные и судьбоносные решения.
Разумеется, весьма решительно был настроен Таппен. Опознать его среди прочих оказалось легче лёгкого. Дело состояло даже совсем не во внешности — непримечательный ничем, кроме худобы бюрократ, так и норовящий потеряться, хотя находился у всех на виду. Городской управляющий Нокса выделялся тем, что единственным среди присутствующих демонстративно не обратил на вошедших никакого внимания. Такое показательное безразличие резко констатировало как с реакцией Ники, которая приветливо улыбнулась, так и с настроем собравшейся пестрой компании игроков, представлявших различные гильдии Нокса.
Последние, конечно же, не принялись бросаться с распросами или громко обсуждать вошедшую троицу, однако всё их внимание оказалось захвачено «пленниками» и только ими. Помимо гильдейцев, вошедшими заинтересовался и ещё один персонаж. Эльф Руплет, стоявший за спиной Таппена. Пользуясь тем, что начальник не видит, он буквально пожирал взглядом вошедших, широко открыв глаза и только что губы не облизывая в предвкушении чего-то.
Всё вместе это оказало на «пленников» и особенно на Фалайза, который всё ещё не знал, что ему говорить, весьма тягостное впечатление. Они оказались в центре чужой политической жизни в острейший её момент с правом вершить судьбу происходящего. Вот только делать это предлагалось абсолютно вслепую, практически наугад.
— Это западня, — шепнул Тукан Фионе. — Они не оставят нас в покое, даже если мы…
— Я знаю, — кивнув, грустно ответила она. — Нам остаётся смириться, сыграть по их правилам, расслабиться и надеяться, что перед вторым раундом, если он вообще будет, нам дадут достаточно времени на подготовку.
Прежде всего выступил Руплет, вкратце и безэмоционально обрисовавший план грядущего мероприятия, очень сильно напоминающего не суд как таковой, а скорее вариацию на тему дебатов. Затем слово взял Таппен, всё так же начисто игнорируя присутствие в зале посторонних лиц. Вещал он сухо, коротко и не размениваясь на громкие заявления. Как будто скупой торговец, отсчитывающий монеты сдачи. Кого именно он пытался убедить или вдохновить с такой манерой подачи, было категорически не ясно. Зато с первых слов становилось понятно, что каким бы ни был расчёт — он не сработал.
— Мы на пороге войны. Блокада показала свою неэффективность. Неэффективность показали и другие полумеры. Мы должны действовать активнее и смелее. Мы должны вступить в войну.
— В войну с кем? — раздался вопрос по существу из рядов гильдийцев. — Вы много про это говорите, но никакой конкретики не звучит! Даже сейчас! С кем вы собрались воевать, Таппен, и какими силами?
— Начнём с военного положения, — как будто не ответил, а просто продолжил говорить дальше городской управляющий. — Затем будут проведены необходимые реформы. В Озерграде меня заверили о полной поддержке такого шага и…
Стоило упомянуть столицу Озерной федерации, как послышался ропот, гомон и множество возгласов наперебой. Кто-то даже свистел, некоторые стучали ногами, что в случае с вроде бы взрослыми людьми выглядело нелепо.
— Это вмешательства в наши дела!
— Интервенция!
— Оккупация!
— Не позволим!!!
Нике едва-едва удавалось скрыть своё удовлетворение от царящего хаоса. Фалайз, косо наблюдавший за ней всё это время, видел, как она буквально упивалась происходящим. Дикий маг не знал и не мог знать, какую роль во всём сыграла именно она, но не сомневался, что ключевую. Всё вокруг шло слишком ровно и очевидно предсказуемо, словно обрушение костяшек домино.
— Тихо! Тихо-о-о!!! — попытался навести порядок Руплет, но без задора и, конечно же, безуспешно.
Таппен же, словно находясь не в зале, где почти все собравшиеся его освистали, дождался, когда шум немного затих сам собой, и продолжил:
— Мы выиграем эту войну только все вместе. Нокс сам не справится. Особенно будучи разобщенным склоками и внутренними врагами.