В отличие от части с Озерградом, ропота не последовало. Напротив, воцарилась тишина, мрачная и неестественная. Она могла означать только одно: как бы ни были настроены представители гильдий, даже они понимали, что это и есть «тот самый» выход из текущего положения. С одним небольшим нюансом, касающимся одного из пунктов плана. И именно из-за него они не были готовы поддержать Таппена.
— Это какой-то бред, — прошептал Фалайз растерянно.
— Политика, — вторил ему Тукан. — Здесь все — сумасшедшие. Даже мы, раз позволили себя сюда притащить.
После коротких совещаний встал представитель гильдий, в этот раз, судя по тишине в той части зала, говоривший за всех своих коллег:
— Что скажет народный трибун?
— Ничего. — Ника поднялась на ноги и, бросив в сторону Фалайза мимолётный взгляд, добавила: — Это какой-то бред.
— Что вы предлагаете?
— Ничего, — повторила народный трибун. — Ничего нового. Мы тут уже месяц или около того спорим. Все всё знают наперёд. Каждое слово. Именно поэтому я хочу предложить дать слово кому-то другому…
Только в этот момент Таппен снизошёл до того, чтобы заметить присутствие в зале посторонних. И, что иронично, по этому поводу он высказался вполне неплохо, с огоньком, ярко:
— Они первый даже не день, а всего лишь час в городе! Это абсурд — слушать их! Абсурднее будет только прислушаться!
— Нет, первые, то есть самые яркие впечатления от текущего «великолепия» Нокса лиц, никоим образом не втянутых в наши разборки, и есть самое важное. Поэтому их и стоит послушать. — Прежде чем городской управляющий успел вставить хоть слово, Ника резко добавила: — Послушать. Просто послушать.
— Это абсурд! — повторил Таппен громче прежнего.
— Мы месяц тут только и делаем, что слушаем всякий абсурд, одна лишняя речь ничего не изменит! — возразил ему представитель гильдий.
— Выступить приглашается представитель, кхм, — Руплет, а следом за ним добрая половина собравшихся, подавил смешок, — села Гадюкина.
Все присутствующие одновременно посмотрели на Фиону, та же в свою очередь на Фалайза. Сделав приглашающий жест, она шепнула:
— Удачи.
С заплетающимися ногами и нисколько не стараясь скрыть сильнейшее волнение — было бы только хуже, — дикий маг неторопливо вышел в центр зала. Ему категорически не хотелось говорить всё то, что он собирался сказать. Всё очень «удачно» сложилось, ведь единственное, что мог сказать Фалайз — это обрисовать текущее, весьма плачевное положение дел.
Обращаясь сегодня к одногруппникам, он знал к кому, куда и когда надо идти за новыми заданиями. Знал время работы картинной галереи и залы, нужные им. Понимал сроки происходящего. Ничего подобного в случае с Ноксом дикий маг сказать не мог бы при всём желании.
Хотя одна опция всё же имелась — выступить ещё хуже, чем Таппен. Начисто провалить речь и тем самым не оставить Нике шанса. Например, начать бормотать про солидные стены и чистые улицы.
Вот только делать так дикому магу не хотелось от слова «совсем». Народный трибун вызывала у него целую массу подозрений, но вот с городским управляющим было всё понятно уже сейчас. Высокомерный бюрократ, застывший на своём «троне» в позе осуждения. Глядя на него, сразу вспоминались слова Лексенда, брошенные вскользь:
— Спаситель мира может быть только один.
Вздохнув, Фалайз нарочно адресовал свою речь-вопрос не всем собравшимся, а одному Таппену:
— С кем вы собрались воевать? — Городской управляющий до ответа не снизошёл, впрочем, не то чтобы это требовалось. — Может, с дикими собаками? Или со скалами, что вот-вот рухнут на вас сверху? А, точно! С Гадюкино! То есть нами тремя и ещё горсткой ботов. Мировая война — не меньше… — Выждав, пока смешки закончатся, Фалайз продолжил: — Вы просили описать увиденное, так вот, лично я увидел поражение. Окажись против вас противник уровня Рахетии или Фрайка, вы бы проиграли быстрее, чем успеют открыться ваши ворота.
Повисла тягостная тишина, в этот раз безо всяких смешков и прочего шума. К удивлению не всех, но очень многих, более дикий маг ничего говорить не собирался и, развернувшись, побрёл на прежнее место.
— И это всё⁈ — раздался ему в спину озадаченный возглас.
— А что вы ещё хотите услышать? — обернувшись, для вида не мгновенно, уточнил Фалайз. — Какое-нибудь греющее душу «но»? Мы трое захватили ваш маяк. Без боя и сопротивления. Буквально оленьей тушей. И уверен, реши оказать сегодня днём сопротивление — нам бы это удалось в той или иной степени.
Напоследок он развёл руками, мол, «вот и думайте». Во второй раз дикому магу позволили-таки вернуться на место и даже сесть. Он нарочно принял такую позу, чтобы никто кроме друзей не видел, как его колотит и трясёт. Не только из-за волнения, но и нахлынувшего слишком поздно осознания ошибки. Интуиция била набат — Фалайз выбрал неправильную сторону.
Уже возвращаясь на своё место, он увидел в Нике наконец то, что следовало заметить с самого начала. Это было в её внешности, в её глазах, позе, тоне голоса. Отпечатавшаяся фраза: «Пускай хоть весь мир сгорит, зато я буду править руинами!»
Впрочем, на реакцию и внезапное осознание Фалайза собравшиеся, включая друзей, внимания не обратили. Все взгляды приковала к себе поднявшаяся на ноги Ника:
— Полагаю, мы услышали достаточно.
* * *
— Господа, дамы и… — Мистер Жаск неуверенно покосился на парочку донельзя странных дворфов в дальнем углу. — И прочие ещё неопределившиеся, позвольте мне без предупреждения прервать ваш несомненно важный разговор! Я понимаю, на кону не иначе как судьба мира, но это потерпит.
Закончив вступительную часть своей речи, Жаск, щёлкнув протезом, нарочито неторопливо зажёг сигару, а затем глубоко и с наслаждением затянулся. В процессе выпустив облако дыма, он осмотрелся. Освещение в тёмном подвале, некогда принадлежавшем гильдии Убийц, было не очень. Без магии, а вряд ли собравшиеся здесь члены «Малышни» могли себе позволить такое, видно было решительно ничего.
Именно поэтому Мистер Жаск не торопился, позволяя хорошенько разглядеть не только себя, но и стоящих позади наёмников. Особенно молчаливых профессионалов, чьи лица застыли в гримасе, предвкушающей скорую резню. «Малышня» не любила наёмников. Те отвечали им полной, даже стократной взаимностью.
Впрочем, даже не отличавшиеся