Я разглядываю ее входную дверь. Меня тянет подойти и постучать, узнать, чем она занимается, побыть в ее обществе. Сейчас, когда я так близко, это желание больше напоминает нестерпимый зуд. Оно напоминает мне мои ночные ритуалы. Нечто компульсивное. Я ведь отправила ей сообщение, но совершенно не помню, как и когда сделала это.
Почему мне так важно с ней подружиться? Мне никогда не нужна была куча друзей, но тогда, за обедом, я что-то почувствовала. Словно мы с ней – родственные души. Словно между нами есть какая-то связь. Словно вспыхнула искра. Теперь, оказавшись здесь, я понимаю, что желание видеть ее сидело у меня на подкорке все это время, даже несмотря на события прошлой ночи.
Уже почти дотянувшись вспотевшей ладонью до дверцы авто, я останавливаюсь. Не могу же я без предупреждения появиться у нее на пороге. Это так странно. Она еще решит, что я ее преследую. После того, как я практически силой затащила Кэролайн на обед, она может подумать, что здесь есть сексуальный подтекст. Может, даже сочтет меня сумасшедшей.
Вот какая мысль меня останавливает. Я не сумасшедшая. Однако в следующий миг дверь ее дома открывается, и я с бешено колотящимся сердцем в панике ныряю вниз, вжимаясь в сиденье. Приподняв голову лишь настолько, чтобы иметь возможность хоть что-то разглядеть, я успеваю увидеть, как Кэролайн с тугим пучком на затылке, одетая в униформу, садится к себе в машину.
К счастью, в мою сторону она не смотрит. Дождавшись, пока она отъедет, я выпрямляюсь. Что я творю? Это усталость и травма, вот и все. Просто хотелось увидеть дружеское лицо.
Убивая время, я проверяю почту в телефоне. Я убеждаю себя, что делаю это, потому что я – профессионал, но на самом деле я просто даю ей фору. Я боюсь последовать за ней – это будет означать, что я и впрямь безумна.
Несколько минут спустя я уже смеюсь над тем, что спряталась в машине, вместо того, чтобы выйти и поздороваться. Ощущения, что я что-то делаю не так, уже нет, но и желания поехать домой у меня не возникает, поэтому я решаю найти местечко, чтобы перекантоваться и пообедать. Собравшись было позвонить доктору Моррис, чтобы рассказать ей, что я все еще не могу спать, я затем отказываюсь от этой идеи. О, так полиция считает, вы убили свою мать? Неудивительно, что таблетки не работают.
Вернувшись в центр города, я паркуюсь рядом с модным хипповым заведением – никого из своих коллег я здесь точно не встречу. Оно расположено неподалеку от колледжа, и я примерно на пятнадцать лет старше, чем кто-либо из персонала, не говоря уж о клиентуре, однако женщина за стойкой вполне дружелюбно настроена. Должно быть, это одно из тех местечек, где можно заказать кофе и цедить его целый час, не вызывая презрительных взглядов и не рискуя быть выставленным за дверь.
Я занимаю угловой столик возле окна, ожидая, когда принесут мой капучино из соевого молока и кусок органического морковного торта. Я совсем не голодна, но для того, чтобы со всем разобраться, нужны силы. В животе упрямо урчит, и я каждые несколько секунд проверяю, не пропустила ли звонок из полиции, которая спешит сообщить мне, что смывы оказались в полном порядке и смерть моей матери была вызвана исключительно последствиями повреждения головного мозга. Однако меня каждый раз ждет разочарование.
Проходит час. Я вяло ковыряю торт, а кофе остыл. Я не могу расслабиться. Бессонница заставляет меня подвергать сомнению буквально все, даже собственную невиновность. В голове все время туман. У меня провалы в памяти, и мне это известно.
Я уснула на работе. Если я смотрю на что-то слишком долго, то словно проваливаюсь в какое-то непонятное состояние между сном и явью, отключаюсь. Могло ли случиться так, что я отключилась и забыла об этом? Но я бы уж точно помнила, если бы сделала это? Да и зачем мне убивать ее? Я даже ее не знала. Потому что ты ненавидела ее. Потому что ты боишься, что станешь так же безумна, как она? Потому что не желаешь терпеть ее числа в своей голове.
Телефон все так же молчит. Роберт не звонит, полиция не звонит, то же с работой. Уткнувшись в свои записи по бракоразводному процессу Маршаллов – мне нужно ознакомиться с результатом медиации, внезапно я краем глаза замечаю за окном знакомый красный жакет. Я озадаченно сдвигаю брови. Девушка в красном жакете занимает место на уличной веранде бара в стиле «городской шик» напротив и зажигает сигарету.
Эта девушка – Хлоя.
Я наблюдаю, как моя дочь глубоко затягивается, а затем выдыхает дым. Когда, черт побери, она начала курить? Мне казалось, что весь смысл этого вейпа, который она повсюду таскает с собой в качестве модного аксессуара, состоит в том, что она не станет курить по-настоящему. Ведь для нее сигареты – прошлый век.
Кроме того, я уверена, что из дома Хлоя выходила в другой одежде. Она выглядит утонченно. Старше. Что она делает? Мне известно, что расписание в колледже сейчас довольно комфортное, вместо лекций – повторение пройденного, но тем не менее я уверена, что в данный момент Хлоя должна быть на учебе. Она что, прогуливает, чтобы встречаться с парнем?
Я отодвигаюсь от окна, чтобы она не смогла меня заметить. Я не начинаю привлекать к себе внимание, размахивая руками, не выбегаю на улицу и не окликаю ее потому, что все материнские инстинкты в моем теле кричат: на моих глазах происходит нечто тайное. Нечто настолько секретное, что моя дочь скорее руку даст на отсечение, чем поделится этим со мной. Она нервно вглядывается в экран своего мобильника. Нервно или возбужденно? Возможно – и то, и другое.
И вот наконец появляется тот, кого она, очевидно, и поджидала. Затушив сигарету, Хлоя встает, и, взявшись за руки, эти двое направляются в бар. Мой желудок делает сальто, а потом, по мере того, как я осознаю истину, наливается свинцом.
Черт побери, Хлоя. Это просто адский ад.
Я заказываю еще кофе и медленно его пью, жалея, что у меня и в самом деле нет такой подруги, как Кэролайн, которой можно было бы позвонить. Ощущение песка под веками и колотящееся сердце напоминают мне, что адреналиновый всплеск только маскирует эту долбаную усталость, но сейчас сна у меня ни в одном глазу. Заставив себя дождаться, пока Хлоя выйдет из бара и скроется в направлении колледжа, я отправляю ей сообщение: