– Речь не о Паркере Стоквелле. – Бакли прочищает горло. – Но для справки – я согласен. Уверен, что он ничего такого не имел в виду, но никто не должен испытывать дискомфорт по вине клиента. И я приношу извинения, если твое присутствие на ужине вызвало подобный дискомфорт у тебя.
Я расправляю плечи. Должно быть, это что-то серьезное, раз уж Бакли решил навести справки о проблеме сексизма на рабочем месте. Прикрывает собственный зад, прежде чем надрать мой.
– Так в чем дело?
– Эти отзывы.
Он подвигает мне по столу какую-то распечатку. Я бросаю взгляд на бумагу. Трастпайлот и Гугл. Четыре отзыва. Все содержат ссылку на мое имя.
Со мной еще никогда в жизни никто так грубо не разговаривал. Когда я рассказывала о том, что мой муж хочет развода, то ожидала проявления сочувствия, а не насмешек и заявлений, что в разводе, по всей видимости, виновата я сама.
Честно говоря, я в шоке! Как вообще может эта женщина работать адвокатом? Я честно рассказала о своей ситуации, а она обозвала меня шлюхой и повесила трубку. Ненормальная. Стоило бы обратиться в Юридическое общество [20], но у меня и без этого достаточно проблем. Пойду в другое место. Не пользуйтесь услугами этой конторы!
Я ошеломленно перевожу взгляд на Бакли.
– Ты, конечно, не поверил этому? Я хочу сказать… – я снова бросаю взгляд на распечатку, – я никогда не говорила такого. Я даже не знаю, кто эти люди…
Я осекаюсь на полуслове. Имена этих клиентов звучат знакомо.
– Ты звонила им. Это были новые клиенты. У Розмари сохранились записи.
– Ну, кем бы они ни были, я никогда не говорила подобных вещей.
Бакли издает долгий вздох.
– Зачем им лгать? – мягко произносит он, наклоняясь вперед. – Розмари рассказала мне, что в тот день, когда она передала тебе номера этих клиентов, произошел некий инцидент с письмами у тебя на диктофоне. Странная запись…
– Это другое, – оправдываюсь я. – Это… – Как можно это объяснить? Я снова смотрю на распечатку. – Это клевета. Эти люди… Откуда мы знаем, что они вообще существуют? Я имею в виду, кто-то мог нарочно выставить меня в дурном свете. Даже моя собственная сестра. Или Миранда Стоквелл. Да кто угодно.
– Зачем кому-то пытаться тебе навредить? В этом нет никакого смысла. Я позвонил одной из этих женщин, и она все подтвердила. Сказала, что обратилась после нас в «Милборо и Браун». Я связался с ними. Они уже провели с клиенткой предварительную встречу – та собирается нанять их для представления своих интересов в бракоразводном процессе. – Бакли уставился на меня. – С тобой явно что-то происходит. Вероятно, какое-то расстройство. И хоть я со всей лояльностью к тебе настроен, мы не можем себе такое позволить. Эти отзывы – можешь себе представить, какой урон они могут нанести нашей репутации. Мы должны принять меры.
Наступает миг тягостного молчания.
– Ты меня увольняешь? – Даже сидя здесь в крови собственной сестры, мне тяжело это принять. Отстранить на какое-то время – да, но указать мне на дверь? Я же должна была стать партнером. Это было мое будущее. А теперь вот что. – Вау.
– У нас и правда нет выбора. Мне очень жаль.
Я еще какое-то время сижу молча, а затем, не говоря ни слова, встаю. По виду Бакли совсем не скажешь, что ему жаль. Он испытывает облегчение. На меня вдруг снисходит покой.
– Понимаю.
Я не собираюсь кричать на него. Признаюсь, я не особо удивлена. Моя личная жизнь рушится, разумеется, на очереди моя карьера. Без единого слова я выхожу из офиса Бакли. Я помню, как звонила этим женщинам. Точно помню. Это было в тот день, когда ко мне приходила Мишель. В день диктофона. Обычные, самые рядовые консультации по телефону. Я выслушала запросы клиентов и сообщила им, что они могут записаться на бесплатную получасовую консультацию, после чего можно будет принимать какие-то решения. Все довольно стандартно. Я уверена, что так оно и было. Но даже думая об этом, я сомневаюсь в себе.
Я направляюсь прямо в свой кабинет, чтобы по возможности собрать то, что принадлежит мне. У меня на столе нет семейных фото – когда имеешь дело с людьми, которые разрывают отношения, напоминать им о том, чего они лишились, – не слишком хорошая идея. Я забираю свой дневник, блокнот с адресами и разные мелочи, которые складываю в коробку. Уверена, что здесь еще полно моих вещей, но я не в силах сейчас через это пройти. Я просто хочу убраться отсюда. Жар приливает к лицу. Розмари успела смыться до моего появления. Где теперь все ее тепло и забота? Такая вот дружба – до первого дождя.
48
Спускаясь на лифте вниз столь непродолжительное время спустя после того, как пришла, я уже не знаю, плакать мне или смеяться. Возможно, какое-то время Роберту придется оплачивать наши счета, если в юридических кругах мое имя станут мешать с грязью. Наши сбережения, вне всяких сомнений, не будут спущены на его вожделенный бар. Возможно, нам придется затянуть пояса. Завтра мне исполнится сорок. Возможно, все это уже перестанет иметь для меня значение, если я пойду путем своей матери. Что произошло у Бакли? Где-то мелькает одно из маминых чисел и твой рассудок уже плывет? К утру одна из дочерей может умереть, а вторая – свихнуться к следующей ночи. Наша мать гордилась бы нами.
– Эмма.
Только когда она появляется передо мной, я понимаю, кто меня звал. Миранда Стоквелл.
– Миранда. – Только этого мне не хватало. – У меня дерьмовый день. Скажу больше – это просто апофеоз всех дерьмовых дней, и у меня в самом деле нет времени на… – Я пытаюсь протиснуться мимо нее, но Миранда меня останавливает.
– Прошу. Я не желаю причинять тебе неприятности, просто хочу извиниться. Мне очень жаль, что я говорила с тобой в таком тоне. Мне стыдно за свое поведение. И за то, что следила за тобой в ресторане, и угрожала тебе. Я была…