Первая полярная зима миновала. Экипаж «Жаннетты» был здоров. Судно неспешно и переменчиво дрейфовало, окруженное льдами. За год оно сместилось по прямой всего на 150 миль – есть от чего затосковать. Де Лонг, как он пишет, испытывал разочарование, стыд и унижение. «Проходит второе лето, а мы ничего не выполнили».
В сентябре, наконец-то, судно выпрямилось, все зимовщики почувствовали огромное облегчение – привыкнуть к «накрененному» существованию было невозможно.
Дрейф продолжался, настала вторая полярная ночь, а в июне внезапно случилось сильнейшее сжатие. Де Лонг предусмотрительно распорядился выгрузить на лед продовольствие, сани, шлюпки и все другое, необходимое для перехода к сибирскому берегу.
Джордж Де Лонг. Гравюра 1904 г.
И он не ошибся: через два дня «Жаннетта» хрустнула под беспощадным давлением льда и мгновенно затонула. А еще через пять дней потерпевшие крушение двинулись в путь. Пять саней и четыре шлюпки. Трое саней тянули собаки, все остальное – люди.
Идти, положим, налегке по ледяным и снежным просторам – ох, как тяжело и трудно. А через полыньи и торосы, в мокром и мягком снегу по пояс, и тащить за собой груженые сани, и толкать перед собой тяжелые шлюпки – это какое же требуется мужество, упорство, стойкость!
Через неделю Де Лонг взял координаты. И не поверил сам себе от ледяного разочарования. Дважды перепроверил и перевычислил наблюдения. Ошибки не было – за недельный изнурительный переход экспедиция оказалась на 28 миль севернее исходной точки: течение коварно вершило свои дела. Это чудовищно по несправедливости: с величайшим трудом проходить за день одну милю и терять три!
Де Лонг всю тяжесть этого «открытия» взял на себя, ни с кем из членов экспедиции (кроме Мельвилла) ею не поделился.
Со временем противное течение иссякло, и путешественники вышли к острову, который назвали именем Беннетта – своего рода традиция: давать открываемым островам имена меценатов и спонсоров.
На острове устроили стоянку для отдыха и его обследования. Были собраны коллекции (в том числе бурый уголь), проведена серия ежечасных наблюдений для определения элементов приливно-отливной волны, застрелены «лишние» собаки, из самых слабых на корм сильным.
В дальнейшем пути появились разводья и продвигались попеременно шлюпками и санями.
К дельте Лены шли тремя шлюпками. Настал шторм, настала ночь, шлюпки разделились и в темноте и волнении потеряли друг друга.
Шлюпка Де Лонга шла к берегу медленнее других, под веслами – ветер сломал мачту и сорвал ее вместе с парусом. У берега – мелководье, пришлось бросить шлюпку и все, что в ней было, перетаскивать на берег на себе. Полторы мили в ледяной воде и неоднократно. Все четырнадцать человек были крайне ослаблены, почти у каждого отморожены пальцы ног.
На месте высадки оставили почти всю кладь и, взяв продовольствия на трое суток, двинулись на юг. Шли очень медленно. Двух наиболее сильных матросов Де Лонг послал вперед на поиски местных жителей. В конце сентября осталась последняя банка консервов и одна собака. В начале октября паек состоял из ложки спирта и ложки глицерина с горячей водой. В середине октября были съедены два сапога.
Ослабевшие люди умирали один за другим. Записная книжка Де Лонга сохранила страшные записи, которыми он отмечал ежедневно гибель своих товарищей. Она была найдена рядом с его останками – видимо, у Де Лонга уже не было сил после последней записи убрать книжку в карман. Страшная трагедия…
Матросы, посланные вперед, вскоре встретили охотников якутов. Попытались объяснить им, что нужно идти на помощь их товарищам, но якуты не поняли и повели их за собой, в поселок. И здесь они встретились с инженером Мелвиллем, который благополучно привел вторую шлюпку (в ней было 10 человек), встретил туземцев, они накормили и фактически спасли потерпевших крушение.
Мелвилл тут же снарядил экспедицию на поиски Де Лонга. Он нашел место его высадки, оставленные здесь судовые журналы, хронометр, спальные мешки и другие вещи. Но разыскать последний лагерь Де Лонга ему в этот раз не удалось. Мелвилл выехал в Якутск, где спешно организовал новую поисковую партию. И в конце марта 1882 года последний лагерь Де Лонга нашел. Там были обнаружены останки Де Лонга и его спутников. Все они были без сапог.
Мелвилл похоронил их на небольшой горе, позже названной Американской. Большой крест из плавника, где вырезаны имена погибших, и английская надпись: «Памяти 12 офицеров и матросов полярного парового судна “Жаннетта”, умерших от голода в дельте Лены в октябре 1881 года». В сороковых годах прошлого века этот памятник еще стоял на Американской горе.
В 1883 году останки Де Лонга и его товарищей были переправлены в Америку.
Мелвилл предпринял также тщательные и безрезультатные поиски третьей шлюпки несчастной «Жаннетты». Где она погибла со своим экипажем – в этом уже сомнений не было – так и осталось неизвестным.
Надо заметить, что в Америке через два года со времени выхода «Жаннетты» из Сан-Франциско очень обеспокоились ее судьбой, и правительство отправило на поиски две экспедиции. Кроме того, было поручено также произвести розыски еще одной, находящейся в пути экспедиции, и охранному судну. Разыскивали и третью шлюпку.
«Жаннетта» затонула, погибли 20 членов ее экипажа. Но как это часто бывает, даже после гибели суда и люди оставляют полезный след, какую-то крупицу знаний, подсказку для решения вековой загадки природы.
«Жаннетта» затонула к северо-востоку от Новосибирских островов. А через три года эскимосы сделали в Гренландии замечательную находку. На плавучей льдине нашли несколько предметов, явно принадлежавших экспедиции Де Лонга. Там были записи, одежда с мешками и другое.
Эта счастливая находка показала, что льды от Новосибирских островов дрейфуют через Полярный бассейн к Шпицбергену и Гренландии, а затем выносятся в Атлантический океан.
Все это и навело Ф. Нансена на мысль использовать дрейф полярных льдов для достижения высоких широт Арктики и, возможно, Северного полюса. Но это, как говорится, совсем другая история, и ей место в отдельной главе.
Три капитана
«Бороться и искать, найти и не сдаваться». Эти слова английского поэта Теннисона стали девизом для поколений самоотверженных романтиков.
Драматическую историю двух капитанов – Татаринова и Григорьева – у нас знают, наверное, все. Если уж не по книге Вениамина Каверина, то по двум хорошим фильмам. Только мало кто знает, что подлинная шхуна звалась не «Святая Мария», а «Святая Анна», и что капитаном ее был не Иван Татаринов, а Георгий Брусилов.