— Ты тут уже своя, — вежливо улыбнулась я, выпрямляясь и обходя куст.
— Слушай, думаю, не стоит ходить вокруг да около — Джастис просил тебя поддержать. — Робин вытащила сигарету из изящной пачки и передала мне. Я не стала отказываться. — И мне правда хочется это сделать, потому что я сама прошла через дикий ужас. Но все проходит. Тебе стоит это знать.
— Как это у тебя началось? — осторожно спросила я, когда мы закурили.
— Я встречалась с женатым мужчиной, — выдохнула она вместе с дымом. — До него не было никого. А он, конечно же, хотел оставить меня в тайне… — Она снова затянулась. — Однажды утром я обнаружила себя под его забором голой в кустах…
— Черт… — покачала я изумленно головой.
Робин тяжело было все это вспоминать. Она только кивнула, болезненно хмурясь.
— Я уже не понимала, чего хочу. Потому что дикая часть меня бежала под ворота чужого мужчины. Она его хотела и не понимала, почему ей нельзя под его бок, — девушка горько усмехнулась. — И я начала спать на привязи. В ошейнике…
Я молча качала головой. Слушать это было тяжело. Но то, что мне не пришлось просыпаться голой под забором Харта, вдруг показалось неплохим компромиссом. С другой стороны, если бы Харта не было — не было бы и моего зверя. Только Харт нес ответственность за то, что случилось со мной.
— А теперь? — решила пролистнуть горькие воспоминания я.
— Теперь я просыпаюсь рядом с Джастисом, — улыбнулась она. — Хоть это и стоило нам немного нервов. — Она скосила глаза на сигарету: — Я вообще бросила курить. Вспоминать все это неприятно.
Я обняла себя руками и снова затянулась.
— Но у вас все по-другому, — продолжала она. — Я видела, как прокурор тебя обнимает и как на тебя смотрит. У вас все будет хорошо, Донна. Несмотря на то, с чего вы начали. — Она задумчиво покусала губы, прежде чем добавить: — Если есть хоть какой-то шанс для тебя остаться с мужчиной, к которому идешь в звере — оставайся… Потому что договориться со зверем остаться в одиночестве не получится. По крайней мере, у меня не получилось.
Горечь сигарет показалась слишком сладкой по сравнению с сутью ее совета. Остаться с Хартом только потому, что мой зверь все равно будет к нему бежать?
— А как вы проводите терапию? — поинтересовалась я сухо и тяжело сглотнула, давая понять Робин все.
— Нет терапии, — не оправдала она моих надежд. — Есть чувства. Наши с тобой звери их и выражают. — Она вздохнула и снова полезла за сигаретой. — Твой зверь — это твои настоящие чувства без шелухи обстоятельств. Пойми — ты бы повелась на своего мужчину. Твоя животная часть повелась — он ее покорил. Не потому что самец породистый. А потому что… ты его за что-то выбрала. Но на уровне сознания между вами есть обстоятельства. Как у меня, понимаешь? Я нуждалась в своем бывшем. Но не могла перешагнуть через обстоятельства, что он — чужой и что не хочет бросать ради меня семью. А зверь этого не понимает. Только и всего. Вы же с твоим зверем бежите в одну сторону. — Она затянулась, заполняя паузу и давая мне возможность усвоить сказанное. — Не усложняй. Тебе не понравится. Хотя… решать тебе.
— Он дал нам две недели, — зачем-то доверилась я. — И обещал меня отпустить, если я не захочу остаться. А теперь получается, что я в ловушке…
— Мне кажется, — неожиданно жестко заявила Робин, — что ты никогда не была в ловушке… чтобы отличить ее от той ситуации, в которой ты находишься.
Она выбросила сигарету, выдохнула последнее облако дыма и зашагала обратно в сторону дома, а я осталась с сигаретой один на один.
Робин была неправа. Я была в ловушке. Харт загнал меня в нее. Но, получается, часть меня это устроило… Поняла ли эта часть что-то большее? Или просто подчинилась требованию?
Когда я вернулась к столу, Робин уже не было. Только миссис Карлайл демонстрировала все тот же гостеприимный энтузиазм:
— Донна, хочешь еще чего-нибудь?
— А можно поесть? — смущенно попросила я. За все посиделки я выпила только чашку чая, а теперь желудок неожиданно потребовал внимания. — А где Робин?
— Ей надо было уехать по делам, — отозвался спокойно Джастис.
— Понятно, — скептически протянула я. — Я ей не понравилась.
— Ей вообще тяжело понравиться, — усмехнулся он. — Даже я иногда сомневаюсь. Хорошо, что есть ее зверь…
— Ты это серьезно сейчас?
Как можно радоваться такому положению дел? Только Робин и Джастис, кажется, действительно… привыкли? Извлекли пользу? Устроились удобно? Чего им это стоило?
— Робин непростая, — обаятельно улыбнулся он. — Будь она в полной связи со зверем, я бы чувствовал ее. Но мне не привыкать — я часто работаю с женщинами, у которых нет зверей даже в виде генетических мутаций. Это сложно, но интересно.
— Ты совсем не испытываешь дискомфорта от того, что твоя девушка… особенная?
С языка едва не слетело совсем другое слово — неполноценная.
— Не было бы ситуации — не было бы девушки.
— А если она с тобой просто потому, что не может без тебя?
Наши взгляды встретились, но в его я не заметила и тени сомнений:
— Она может без меня, — усмехнулся он.
— Но говорит, что ей не нравится.
— А какая разница к кому бежишь без сознания ночью, если не хочешь с ним быть днем?..
Я озадаченно захлопнула рот. Все это казалось каким-то замысловатым злым планом, в котором вокруг меня все больше сужается пространство, не оставляя места для свободного шага.
— …Если захочешь остаться одна, я тебе помогу, — неожиданно пообещал Джастис, и я вернула на него удивленный взгляд. — Зверя можно будет сдержать. По крайней мере, я думал об этом, пока занимался терапией Робин.
— Но ты не знаешь, сколько это будет продолжаться, да? — дрогнул мой голос.
— Нет. Я почти ничего не знаю.
Я медленно вздохнула, осознавая, что жизнь больше не будет прежней. Мне не вернуться назад, не забыть всего, что произошло — как плохого, так и хорошего. Нужно двигаться вперед и смириться