Большинство из того, что она мне рассказывает, я знала и до этого, но мне все равно становится горько от осознания безвыходности ситуации. Чтобы этот мир продолжил свое существование, должен страдать мой. Но я никак не даю понять, что меня это задевает. Я верну домой папу и Джорджию, и они что-нибудь придумают. Если они смогут помочь местным спасти их мир, то наш тоже рано или поздно будет в безопасности. Но все равно необходимо спешить, чтобы ситуация не достигла критического предела.
Остаток дня и ночь проходят спокойно. А на следующее утро в доме царит возбуждение оттого, что уже сегодняшним вечером нам предстоит либо выполнить то, для чего мы сюда приехали, либо уехать ни с чем. Второй вариант даже не рассматривается.
По очереди и только парами или тройками из дома успевают выйти все, кроме меня. В какой-то момент на пороге кухни объявляется Ники и забирает с собой девушек, оставляя меня в одиночестве, отчего я потихоньку начинаю раздражаться. Да что, собственно, происходит? Собираюсь спросить об этом Картера, но того не оказывается дома. А Сойер, которого я нахожу в его комнате, не дает мне ни одного вразумительного ответа. Поэтому я всерьез вознамериваюсь вытрясти всю душу из Ники, как только тот вернется. Похоже, только он готов отвечать на все мои вопросы, чего бы они не касались.
На свой страх и риск выхожу во внутренний дворик, который располагается за запасным выходом из дома. Сажусь на крыльцо и просто дышу свежим воздухом, подставляя лицо солнцу, практически обжигающему кожу. Формально, я не выходила за пределы территории, и пусть хоть кто-то попробует мне что-то предъявить на этот счет.
– Эй? – доносится до меня тихий голос.
Распахиваю глаза и поворачиваюсь на звук. На соседнем участке за забором стоит парень лет двадцати на вид. Он с интересом рассматривает меня и улыбается.
– Привет? – неуверенно говорю я, отчего приветствие звучит больше как вопрос.
Парень улыбается чуть шире.
– Привет, – вторит он мне и спрашивает. – Вы тоже приехали на аукцион?
Медленно киваю.
– Да.
– А откуда вы? Мы из Де-Сото.
Растерянно смотрю на него. Естественно, мне ни о чем не говорит названное им место, но я вообще не знаю, что сказать в ответ. Не могу же я назвать свой родной город. Скорее всего это повлечет новые расспросы. И сказать, что я из Эскамбии, тоже не могу. Я ведь ничего не знаю о доме Картера.
Пока эти мысли проносятся у меня в голове, слышу окрик Ники из дома.
– Эмили? – зовет он.
Поспешно поднимаюсь на ноги и неловко улыбаюсь парню.
– Прости, мне надо идти.
Он с сожалением кивает, а когда я отворачиваюсь, направляясь к двери, кричит мне в спину:
– Меня зовут Эрик.
Неопределенно взмахиваю рукой в ответ и скрываюсь в доме. Да, это грубо, но я приехала в это место не для того, чтобы заводить новые знакомства, чтобы через некоторое время никогда больше не увидеть этих людей.
– Вот ты где! – восклицает Ники, с которым я сталкиваюсь на пороге кухни, и загадочно улыбается мне. – Идем, у меня для тебя кое-что есть.
Из-за такого напора я забываю обо всем, что собиралась с ним сделать, чтобы добиться ответов. С удивлением смотрю на то, как Ники едва ли не приплясывает на месте от нетерпения.
– Ладно, – говорю я, заинтригованная таким поворотом событий, и шагаю за ним.
К моему удивлению, Ники ведет меня в сторону спальни, которую я занимаю. Дверь оказывается распахнута, хотя я ее точно закрывала. Ники пропускает меня вперед, заходит следом и закрывает за нами дверь. В глаза сразу же бросается предмет, которого здесь до этого не было. Медленно подхожу к кровати и останавливаюсь, не веря своим глазам.
– Ну? – нетерпеливо произносит Ники.
– Что это? – спрашиваю его, глядя на лежащее на кровати безобразие.
– Платье, – довольным тоном сообщает он.
Склоняю голову набок и смотрю на то, что Ники называет гордым словом "платье". И если нижняя часть еще ничего, то верх – сплошной кошмар. Точнее, отсутствие чего-либо сплошного. Вырез спереди определенно достигнет живота той, которая рискнет его надеть. А вот юбка из многослойного фатина темно-фиолетового цвета вполне милая.
– Допустим, – медленно произношу я и перевожу внимание на восторженно настроенного парня. – Что оно делает здесь?
Ники удивленно смотрит на меня, а потом разъясняет с таким видом, будто у меня трудности с пониманием человеческой речи:
– Сегодня вечером аукцион. Ты наденешь его и…
– Ни за что! – перебиваю я, отступая на шаг от собеседника и складывая руки на груди. – Если это какая-то шутка, то она не смешная. Я не надену это платье, Ники.
– Да почему? – с неприкрытой досадой в голосе спрашивает он.
– Да потому, – с негодованием начинаю я, с каждым словом повышая голос, – что я не имею никакого желания ходить перед толпой похотливых мужиков в полуголом виде! Я пойду в своей обычной одежде.
Ники скептически смотрит в ответ, и у меня возникает такое ощущение, что все это происходит не со мной.
– Тебя в таком виде туда не пустят, – заявляет он. – Кроме того, весь смысл твоего нахождения на аукционе в этом и состоит. Твоя задача максимально проста – отвлечь все внимание на себя. А это платье сделает большую часть работы.
– Нет, – упрямо говорю я.
Ники протягивает руки и обхватывает мои плечи ладонями, слегка их сжимая.
– Ты хочешь помочь своему отцу, Эмили? – настойчиво спрашивает он.
Недовольно фыркаю. Вот, значит, как он заговорил. Давит на больное, гад!
– Ты знаешь, что хочу, – цежу сквозь зубы.
– Тогда хотя бы примерь его, – примирительным тоном просит Ники. – Если тебе что-то не понравится, то я достану другое.
Серьезно смотрю в серые глаза, в глубине которых все еще плещутся отголоски восторга.
– Я и без того знаю, что мне не понравится, – произношу убежденно.
– Ну, пожалуйста, – тянет Ники.
Не удерживаюсь и закатываю глаза.
– Ладно, – выпаливаю я и хватаю платье с кровати. – Пошел вон отсюда!
Ники победно улыбается, и я в эту же секунду жалею о том, что согласилась. Но он ретируется так быстро, что я не успеваю даже рта раскрыть, чтобы объявить, что передумала. Ники скрывается за дверью,