Пример о. Иоанна Кронштадтского подтолкнул к активности белое духовенство в предреволюционный период, в связи с чем стали появляться новые подвижники, а вокруг них — создаваться общины особого рода, по образцу древних приходских покаяльных семей. Такие пастыри в меньшем числе существовали и раньше в городах Российской империи. Например, в Санкт‐Петербурге служил в 1830–1850‐е годы прот. Иоанн Недешев [1406], в г. Ельце во второй половине XVIII и первой четверти XIX в. был известен прот. Иоанн Борисов, аскет и нищелюбец, вокруг которого сплотилась большая духовная семья прихожан [1407]. Но число их значительно увеличилось в связи с деятельностью о. Иоанна Кронштадтского. Большой известностью в Москве пользовался на рубеже веков прот. Валентин Амфитеатров, служивший в Кремле, также — архимандрит Аристоклий, чуть позже стала известна община о. Алексея Мечева, настоятеля храма святителя Николая в Кленниках [1408].
Московская община прот. Валентина Амфитеатрова стала складываться сразу после назначения его в 1874 г. на должность настоятеля храма св. Константина и Елены в Кремле [1409]. Поначалу храм почти не посещался, но священник все равно ревностно служил ежедневно с 9 до 15 часов, подолгу молился на коленях, когда поминались живые и усопшие. Стал проводить чтение акафиста перед чудотворной иконой «Нечаянная радость», молясь с чувством, со слезами. Приходящие призывались причащаться как можно чаще. И людей все больше и больше стал привлекать такой молитвенный настрой священника. Кроме того, приходящие стали пользоваться возможностью получить от о. Валентина духовный совет. Исповедь его продолжалась порой 17 часов! Всех он выслушивал, не жалел времени на беседу и вразумление. Те, кто материально нуждались, получали помощь, хотя священнику порой приходилось отдавать последнее. По необходимости о. Валентин посещал своих духовных детей и на дому, хотя иногда приходилось ехать на окраины Москвы. В результате духовнической деятельности вокруг «территориального константино‐еленинского прихода» сложилась внетерриториальная община людей, приходивших сюда из разных концов Москвы, разных сословий. Особенно тяжело было духовно опекать дворянство и интеллигенцию [1410]. Важно отметить, что о. Валентин старался направлять жизнь своих духовных чад на деятельное участие в судьбах тех, кто нуждался в помощи. Аристократы становились устроителями богаделен, общин, купцы создали в столице «хорошо организованную систему материальной взаимопомощи» [1411]. Но основная часть общины принадлежала к простонародью, самому бедному и нуждающемуся, было много женщин (вдов и девушек). Общинная жизнь в приходе строилась на духовничестве пастыря: на послушании ему (на всякое дело бралось благословение), на частом исповедании и причащении, на деятельной христианской жизни (обязательной помощи нуждающимся). Свою задачу о. Валентин видел в том, чтобы привить своей пастве вкус к духовной, церковной жизни, указать на ее смысл, научить, как ее достигать.
В короткий предреволюционный период в Церкви, в целом, очевидно, стало складываться понимание необходимости преодоления все разрастающейся пропасти между формализацией церковно‐приходской жизни и не совпадающими с этим процессом духовными реалиями. Росла общественная потребность «в добром пастыре‐духовнике», росло понимание необходимости приходской реформы. Такой отклик можно обнаружить, например, в трудах святителя Серафима (Чичагова), который, будучи епархиальным архиереем, начиная с 1905 г. в ряде своих письменных обращений поставил вопрос о возвращении к практике древнерусского прихода, «чтобы приходская община единодушно занималась не только просвещением, благотворительностью, миссионерством, но и нравственностью своих сочленов, восстановлением прав старших над младшими, родителей над детьми, воспитанием и руководством молодого поколения, утверждением христианских и православных установлений» [1412]. Было предложено: 1) возродить значение пастырства в его исконном духовническом смысле.