Зря в новостях пишут, что нынешний король мстит нелюдям за своих драконьих предков. Его прапрапрадед-чернокнижник был не лучше, когда ставил весь мир перед собой на колени.
В крови королевской династии, конечно, есть отголоски далекой драконьей цивилизации. Но не она яростно сметает все на своем пути, а самая обычная жажда власти. Может быть, и сумасшествие имеется. Поговаривают, что у правителя непорядок с головой.
Правды, разумеется, никто не знает. Слишком мы маленькие, чтобы думать об устройстве громадного мира, находящегося в руках того, кто управляет даже бессмертными колдунами.
Вот если бы маги пошли против короля… Но этому никогда не бывать.
— Готово.
Я отложила нож. Мужики впечатлились, а Горан даже похвалил. Я со смешком обернулась к ним:
— Если вы хотите проверить, способна ли девчонка выживать вместе со всеми и выполнять мужскую работу, то знайте: я десять лет была одна, мне никто не помогал. За мной по пятам все время шел ищейка — один и тот же, словно приклеенный. Он выучил меня так, что каждый раз находил безошибочно, а мне приходилось выдумывать что-то, чтобы он меня не сцапал. Я могу быть вам полезна. И да, я ведьма. Ведьма, которая не моргнув глазом разделала тушки зверьков.
Я кивнула на прощание ошарашенным мужикам и покинула помещение с легким сердцем. Теперь меня точно приняли в общину, главное, не подвести.
Роланд придет. Он всегда меня находил, где бы я ни была. Но теперь я готова к встрече с ним, и в столицу он меня не увезет, потому что не сумеет отсюда уйти. А в том, что он явится один, без помощников, я даже не сомневаюсь.
Глава 6
7 лет назад. 323 год со Дня Объединения Пяти Королевств
Аяна
В трущобах Иеллоуна я провела всего три недели. Потом нашла пристанище в деревне, такой крошечной, что у нее и названия-то не было. Просто «деревня». Я не захотела оставаться в ней: боялась, что так буду на виду.
Около полугода жила в портовом городке Витьон, пока тот же самый охотник не отыскал меня. Так же, как и в Иеллоуне, он позволил мне уйти. А потом снова и снова. Мне бы порадоваться, да только становилось все тревожнее. Почему он меня отпускает? Почему даже не пытается догнать? Может, это какая-то тактика… загнать меня и потом схватить уставшую? Да ну, бред какой-то. В Витьоне на моих глазах связывали молодую семью гномов с младенцем, и никто не дал им шанса скрыться.
И вот, в дождливый день последнего осеннего месяца, когда деревья уже голые, а земля и пожухлая трава хрустят от морозов, я кутаюсь в вонючее покрывало в почтовой телеге и еду черт знает куда.
Трижды мы останавливаемся на ночлег, ужинаем в придорожных забегаловках, спим в телеге. Почтальон немногословен: он заговаривал со мной всего дважды за время пути. А нет, трижды: еще когда я поймала его на дороге и слезно умоляла подбросить туда, куда он едет.
Я высовываюсь из-под покрывала, хмуро осматриваю местность. Поля, подернутые серебристым инеем, повсюду сырой холодный туман и широкая насыпная дорога, сплошь в крупных булыжниках. Она лентой тянется за нами и пропадает, тянется и пропадает. Из-за тумана ее видно на расстоянии не больше трех метров.
Лошади тяжело тащить за собой груженую телегу и двоих людей, но она упрямо шагает вперед. Почтальон, кажется, прикорнул.
— Эй, — зову я его. Дотягиваюсь до плеча и трясу. Мужичонка вскидывается, шамкает полубеззубым ртом. — Долго еще ехать?
— День. Может, два.
— Как понимать?
— Как хочешь, так и понимай. Не видишь, что ли, какая дорога.
— Ты впервые по ней почту везешь?
— Я и работаю-то первую неделю.
Больше он не говорит мне ни слова, а я скрываюсь под покрывалом и стараюсь заснуть. Лучше спать, чем пялиться в затянутое серым небо и бороться с воспоминаниями. Не хочу больше бороться с призраками прошлого. Из-за них не остается сил на настоящее.
День спустя мы прибываем в Уэлт-Пирс — так написано на дорожном указателе. Роюсь в памяти, вытягиваю из ее недр карту мира: Уэлт-Пирс, городок средних размеров, когда-то почти полностью заселенный нелюдьми.
Понимаю, что и из него мне придется уехать довольно скоро, потому что теперь он, скорее всего, пуст.
Так и есть. Почтовая телега натужно скрипит колесами, минуя одну улицу, вторую, третью. Ни души вокруг. В окнах двухэтажных многоквартирных домов не горит свет. Магазины, мастерские, ателье, аптеки — входы в них заколочены.
Я спрыгиваю с телеги, коротко благодарю почтальона и ныряю в арку между каменными строениями. На мне теплое пальто и хорошие овечьи сапоги — не замерзну. Жаль, шапку потеряла, но густота волос позволяет ходить без нее.
Ну и куда идти?
Осматриваюсь, вижу еще одну арку и шагаю к ней. На той стороне ничуть не лучше: заколоченные двери, окна, ни капли света. Только туман, густой как кисель, ползет по брусчатой дороге, делая мертвый город еще более зловещим. Повсюду витает запах гари, прелых листьев, сточных канав.
Но телега-то полная. В ней кипы писем, коробок, мешков. Раз сюда кто-то пишет, то и люди жить должны.
Взгляд утыкается в двоих мужчин у входа в бревенчатое здание. Присматриваюсь и вижу вывеску: «У Гашека». Ресторан? Трактир? Бегу к нему, молясь, чтобы у них нашлась для меня работа.
— Куда ты? — одергивает меня один из мужчин. — Закрыто еще.
Я отхожу в сторону. Не знаю, который час и когда открывается заведение, но идти-то все равно больше некуда.
Мужчины курят, над их головами клубится вонючий дым, негромко переговариваются. Один харкает и с ухмылкой говорит собеседнику:
— Видел бы ты, как они верещат. Так им и надо. Я бы вовсе гильотину на сожжение заменил.
— Зря, — отвечает второй. — Сожжение требует ресурсов, незачем на нечисть топливо тратить.
Я скриплю зубами, отвожу взгляд.